Эндор

[Гелок]

Сейчас эвок совершенно спокойно смотрел на действия человека, и что самое удивительное, сейчас у него даже не возникало желания дотрагиваться до всего того интересного, чего в избытке водилось у незнакомца. Отметив про себя, что человек чувствует себя около растерзанной плоти очень уверенно, а значит знает что делать и ему можно доверить женщину, Гелок встал, и поплюхал к выходу, на ходу достав маленький нож.
-Ты со мной? – бросил он скучающему Беку.
Тот опять оскалился, понимая что «ты со мной» никак не является «да ну этих человеков, сами справятся», но за эвоком шагнул, не забыв прихватить посох.
Вообще рейфу уже порядком надоела эта суета, он смотрел на всю эту возню с самкой так же, как люди смотрят на только что неудачно зарезанного барана, бьющегося в агонии. Ему было её не жаль это раз, и мёртвой она нравилась бы ему больше, ибо сэкономила бы уйму времени – это два. Его опять посетило желание плюнуть, и найдя в пещере уютное, спрятанное от посторонних глаз местечко, заснуть, забыв всю эту странную череду событий, и самое главное этих странных существ, повидать коих за такой короткий срок после пробуждения ему пришлось с лихвой. Скорее всего он так бы и сделал, если бы не…
-Как мужчина может сделать такое с женщиной? – заговорил эвок, стоило им выйти наружу: - Самка это вместилище жизни. Ей нельзя приносить боли больше, чем ей дано Духами. Взять её силой и вытягивать медленно жизнь – на это способны только те, кто перестал слышать Духов, кто перестал понимать их слова. В лесах давно ходят слухи о неуловимом хищнике разрывающего человеческих самок, но я думаю никто даже не догадывался что хищник этот – человек…
Гелок замолчал. Он быстро собирал ветки и оглядывался по сторонам, словно что-то искал. Наконец глаза его наткнулись на то, что было сейчас необходимо:
-Бек! Смотри, вон видишь на дереве! Там должна быть вода! Только осторожно, не пролей, - эвок ткнул пальцем в большое дерево, на стволе которого Бек только сейчас увидел зарубки, по которым сочилась влага, и собиралась в сделанный похоже из коры и замазанный с внешней стороны конус. Пока рейф добывал воду, у эвока уже был готов костерок. Гелок воткнул в землю по обе стороны костра две палки, сорвал несколько толстых, широких листьев, и быстро свернув из них конус, похожий на тот, который принёс Бек, обернул им «чашу» с водой. Края листьев оказались выше сосуда, отчего эвок удовлетворённо кивнул, и вставил прут в два противоположно расположенных отверстия на конусе, не забыв таким образом «пригвоздить» к нему слой из листьев:
-Теперь можно кипятить…, - Гелок встал над костерком, уставившись глазками-бусинками в прозрачную, но замусоренную листьями и иголками воду. Подняв с земли кусочек коры, он быстро убрал мусор, и вновь замолчал.
Беку же молчание эвока теперь уже не нравилось. Слова про человека, убивающего себе подобных ради удовольствия, заинтересовали его.
-А с чего ты решил, что хищник этот – человек? - наконец спросил он Гелока.
-А она мне сказала, - спокойно ответил эвок.
Рейф кивнул. Своим шестым чувством он знал – это правда.
Когда над конусом показался белый дымок, Гелок, взяв прут с двух сторон, соединил их в довольно удобную ручку, и прежде чем вернуться к людям, попросил Бека:
-Костёр затуши, и… если решишь уйти, оставь посох у ствола.
Через пару минут в стволе, где незнакомец колдовал над истерзанным телом, уже стоял конус с горячей водой, зажатый с четырёх сторон камнями.

[Икит Клешня]

Это была долгая муторная и кропотливая работа. На то, чтобы обработать раны, зашить их, наложить повязки, ушел не один час. Вейсш пару раз смахивал пот со лба, не замечая, что оставляет на лице кровавые разводы. Да это было и не важно. Повреждений было множество - кто бы не напал на нее, он убивал ее и насиловал медленно и со вкусом, наслаждаясь процессом. Переломы ребер, порезы, колотые раны, укусы, синяки и кровоподтеки. Фрайерр без смущения и сомнений обследовал и самые деликатные органы пациентки, и результаты лишь подтвердили его собственные догадки. Насилие было грубым, жестким и каким-то первобытно жестоким, звериным. И оттого по-настоящему человеческим и осмысленным. Вейсш по опыту знал, на настоящие зверства способны лишь те, кто обладает разумом, интеллектом. Герр доктор не удивился бы, если бы маньяком оказался бы какой-нибудь примитивный последователь одного из Богов Хаоса. К тому же, были некоторые моменты, что бросались в глаза. Например, резаные раны, несомненно нанесенные не когтями и клыками, а оружием вроде ножа или кинжала. За время службы полковым лекарем он насмотрелся на подобное вдоволь. (Кстати, у девушки тоже имелось оружие, однако оно своих ножен так и не покинуло, зато ногти на одной руке были обломаны и под ними запеклась кровь). Место положение ран тоже говорило о немалом опыте убийцы, знавшего, куда вонзать клинок, дабы жертва не умерла ранее срока. Да и следы укусов. Форма следов от укусов тоже говорила о том, что нападавшим был скорее всего человек. Но все эти факты мелькнули в мозгу Вейсша и ушли вглубины памяти, грозя затеряться там, до той поры, пока хозяин не сочтет их нужными и полезными. А пока... пока он шил, бинтовал, накладывал припарки и повязки.
Нагретая вода пришлась кстати, часть ее (часть большая) пошла на то, чтобы смыть с тела девушки (а особенно с ран) кровь и грязь. Часть пошла на спешное приготовление чая из ивовой коры и крапивы, что должен был предотвратить воспаление ран, лихорадку, остановить внутреннее кровотечение, если такое у несчастной имеется, и способствовать заживлению ран. А в том, что кровотечение у постродавшей может иметься у Вейсша сомнения не вызывало.
Наконец, все было закончено. Целитель, работавший в данном случае не торопясь и старательно, чувствовал некоторую гордость от проделанной работы. Учитывая, что в его распоряжении почти не было лекарственных средств, не считая все той же крапивы, кровохлебки (которую ученый не стал применять из-за того, что девица могла нести ребенка, а трава сия для беременных была противопоказана), ивовой коры, настойки сирени, сосновых почек да сушеного тимьяна, причина для гордости была. Да и не все сии средства в дело годились. По крайней мере, в этом случае. И хотя пока жизнь в теле пострадавшей девушки еле теплилась, старик был уверен, при должном уходе, она оправится и встанет на ноги.
Сейчас, грудь девушки охватывала жесткая фиксирующая повязка, бинты прикрывали швы от зашитых ран, порезов и укусов. Не желая держать девицу обнаженной, но не имея возможности воспользоваться ее собственной одеждой пришедшей в полнейшую негодность, Вейсш извлек из сумки запасную льняную рубашку и облачил свою пациентку в нее, переложив ее с плаща покрытого пятнами крови, который сейчас представлял зрелище мрачное и жуткое. Следовало бы теперь организовать ей удобное ложе, но тут приходилось полагаться на опят Гелока, ибо в обустройстве быта в лесу, старый ученый был полнейшим профаном.

[Unnamed]

Далек Каан учился думать, как человек. У людей есть такое понятие, как ехидство. В частности, этим способом мышления очень здорово овладел Доктор.
Что бы сказал Доктор в такой ситуации? "Ого! Они мне целый флот привезли!"
Благодаря работе дронов-разведчиков он уже знал, что все эти корабли, как и станция, принадлежат одной цивилизации - мультирасовой, но в основном с человеческим населением. Эти существа называли себя то Новой Республикой, то Галактической Республикой - название недавно сменилось, и не все ещё к нему привыкли. Низшие существа, что с них возьмёшь.
Планета же внизу была населена пушистыми медвежатами, не представляющими угрозы.
Сначала он хотел просто убить всех людей, но потом решил, что это будет нерационально. Ему нужны свинорабы. Много свинорабов, чтобы управиться со всеми этими кораблями. А также материал для создания новых далеков.
Поэтому он приготовил контейнеры с усыпляющим вирусом. Вирус просто размножался в организмах людей, передаваясь воздушно-капельным путём и не причиняя никакого вреда. Но специальная закодированная волна разом изменяла его биохимию и заставляла вырабатывать снотворное.
Оставался вопрос, как переправить их на борт кораблей - сквозь щиты и броню.
Для интеллекта далека это было совершенно детской задачей. При каждом попадании турболазера в обломок боевого планетоида во все стороны разлетались тысячи осколков. Некоторые из них, что совершенно естественно, отлетали в сторону самих крейсеров, ведущих обстрел. На них не обращали никакого внимания - причинить вреда мощным щитам они всё равно не могли. И то, что часть осколков попадала в мёртвые зоны, не досягаемые для радаров, тоже никого не беспокоило. Среди этих осколков Далек Каан запрятал своих дронов - неотличимых по форме, но гораздо более умных, чем просто куски металла.
Оказавшись в мёртвой зоне, дроны активировали магнитные двигатели и медленно-медленно скользнули под щиты. Выпустив крошечные лапки, они прицепились к обшивке и начали её медленно прогрызать.
Примерно через двое суток на одном из MC-90 взвыла тревога в одном из отсеков технического снабжения ангара. Приборы зафиксировали резкое падение давления - разгерметизация. На пульте в рубке загорелся красный огонёк.

[Riko]

Мостик крейсера.
-Сэр, внезапная разгерметизация в одном из отсеков. Персонал закончит эвакуацию через минуту.
-Полностью изолировать отсек от всех систем корабля. Всей эскадре - прекратить огонь. Выслать эскадрильи "ашек" и "бритв" на проверку. Пусть один из кораблей, что ближе всех к нам, просканирует пораженную область. Всему экипажу - желтая тревога, раздать скафандры и дыхательные маски. Инженерам и ремонтным дронам собраться около поврежденного отсека, всем иметь скафандры, полная автономность.
Все приказы были выполнены.

[Гелок]

«Ты будешь жить?»
«А разве это зависит от меня?»
«Только от тебя!»
«Жить… уничтоженной и познавшей скверну?»
«Или вновь рождённой и очищенной. Но это решать опять только тебе».
«Разве можно возродиться, познав боль души и тела? Разве можно быть чистой, если стыд затерялся в забытье?!»
«Можно. Так рождаются дети. Ты знаешь это лучше меня».
«У детей нет воспоминаний».
«Воспоминания есть даже у дождевой воды. Но так ли важны воспоминания? Они в прошлом… Ну? Ответь».
«Я буду жить…»

Эвок улыбнулся, и погладив пальцем щёку женщины, вышел из созданной упавшим деревом пещерки. Теперь он был спокоен.
Лес уже перешагнул тот час, когда тень от деревьев расти перестала, и устремившись вниз рассыпалась тонкими нитями по земле. Гелок не оглядываясь сделал пару шагов вперёд, остановился, спросил:
-К ночлегу бы готовиться пора, а? И хватит прятаться, я же знаю, что ты вернулся.
Рейф вышел из-за тени дерева:
-О, Иратус! Ну почему?! Почему я не могу спокойно уйти и забыть всё это?!
-Может быть потому что это не истинное желание?
Рейф опешил, и с каким-то остервенением дёрнул свисающую мохнатую ветку, разломив толстый сук пополам, чем заслужил усмешку эвока:
-Вообще-то поступок не очень хороший, но с другой стороны – человеческую самку надо положить поудобнее, а ветка пушистая, как раз подойдёт. Отнеси пока, и человеку скажи, чтобы вышел… тут ручей недалеко, свожу его, а то больно кровью пахнет.
Рейф чуть не заорал на весь лес – какой-то пушной зверь не только разговаривал с ним как с себе равным, но и осмеливался раздавать ему, Беку, приказы! Он бросил ветку, подошёл вплотную к эвоку, наклонился, и упёршись глазами в чёрные смешные бусинки прошипел:
-А может мне вас всех быстренько сожрать?!
-Хм… можно и сожрать, - Гелок почесал за ухом, - Только после того как ветку отнесёшь, и человека позовёшь. Кровью от него пахнет – я так не усну.
Рейф не выдержал. На этот раз он схватил эвока за шкирку и приподнял от земли, чем принёс последнему не очень приятные воспоминания и жгучую боль. Ноздри рейфа раздувались, глаза сделались матовыми и неприятными. А слова… слов эвок ждать не стал:
-Опять будешь убивать? А потом что? Опять оживлять? А потом что? – глазки-бусинки выводили Бека своей чистотой и наивностью. Ни тени иронии, ни тени неприятия, только какое-то детское и оттого прожигающее насквозь любопытство.
Рейф прикрыл глаза, медленно вернул Гелока на землю, и подняв ветку, пошёл в сторону пещеры.
Женщина, похожая сейчас на появляющуюся из кокона бабочку, лежала на голом полу ствола, и почти не дышала. Рейф окинул её взглядом с ног до головы и почувствовал что энергии в её теле меньше чем в новорождённом детёныше. Повернув голову он увидел старика – тот тоже был не ахти. Измазанные кровью руки и лицо, потускневшие, усталые глаза. Бек положил ветку, показал пальцем на выход:
-Иди к Гелоку! Он тебя там ждёт!
Не дожидаясь каких-либо ответов со стороны человека, рейф уложил ветку, стараясь распределить ветви максимально удобно, обернулся по сторонам, словно пытаясь найти что-то ещё, но не обнаружив такового, снял с себя плащ, расстелил, и аккуратно переложил женщину на приготовленное им, рейфом, ложе. В голове опять мелькнуло: «Бек… ты явно не в себе…» Продолжения мысли почему-то не последовало. Бек сел, прислонившись спиной к стволу, закрыл глаза и позволил себе заснуть…

[Unnamed]

Стандартный штурмовой заход ничего не дал - обшивка казалась неповреждённой. Только снизившись до двух метров, и уменьшив скорость полёта до метра в секунду, один из пилотов B-крылого смог заметить чёрное пятнышко около десяти сантиметров в диаметре. Оно казалось случайным загрязнением на корпусе, но радар показывал, что это сквозная дыра.
-"Мон Фалле", это Черная луна-3, в броне дыра в обшивке, явно вскрывали, кто-то проник на борт.
-Принято. Боевая тревога. Всем десантным группам - выдвинуться к месту проникновения. Полная выкладка. Получить сканеры электроники, наверняка это дроны. Экипажу - экстренно надеть скафандры, осмотреться в отсеках.
Распоряжения выполнены. Также командир заблокировал двигатели и вооружение корабля, передав коды управления на другие суда эскадры.
Примерно через пять минут после мобилизации всего экипажа падение давления прекратилось - что-то изнутри залатало дыру. За время разгерметизации из отсека успело вытечь не так много воздуха - примерно четверть того, что в нём было. Соответственно, на четверть упало давление. Дышать в разрежённом воздухе можно было даже без маски, но с трудом, как в горах.
-Итак? Что-то перекрыло дыру в отсеке, падение давления прекратилось. Какую оценку дает БАК? - голос командира был немного глуховат из-за гермошлема.
-Так... Скорее всего - это дрон-диверсант.
-Его цели?
-Три варианта - саботаж бортового компьютера, возможно кража информации, либо подрыв главного реактора, либо - нейтрализация экипажа посредством запуска в вентиляцию какого-либо токсина.
-Хм, прочесать весь корабль, подключить к этому всех наших дронов. Усилить охрану у реактора и бортового компьютера. И не снимать скафандры и дыхательные маски, раздать группам без десантников анализаторы токсинов, в ОТБ-34 он и так есть. Выполнять!
-Есть, сэр!
Спустя пятнадцать минут детекторы токсинов тонко запищали. В воздухе появилось некое сложное химическое соединение в следовых количествах. Ни на один из известных ядов это вещество не походило. Детектор оценил степень угрозы, как "жёлтую" - убить или вывести из строя человека при такой низкой концентрации могли лишь редчайшие экзопланетные нейротоксины, но характерных для них химических групп обнаружено не было.
-Собрать образцы газа, после чего - продуть весь корабль. Группам поиска - тщательно прочесать пораженный отсек, найти диверсанта и попытаться обездвижить.
При прочёсывании обнаружилась такая же (десятисантиметровая) дыра, ведущая из повреждённого отсека в вентиляционную сеть корабля.
Вещество оказалось не газом, а скорее крошечными (микронного размера) капельками жидкости. Доставить токсин (или что это было?) в лабораторию для детального анализа не удавалось. Спустя минуту после оседания капельки, её сложная высокомолекулярная структура распадалась, превращаясь в обычную воду с небольшой приместью сахаров.
-Дронов в вентиляционную сеть, группы солдат со сканерами - за ними по переходам. Все данные по неизвестному токсину отослать на другие корабли, станции и базу. Наверняка это уцелевшее имперское оборудование, скорее всего уцелели еще несколько таких дронов.
Спустя примерно час прочёсывания один из уборщиков засёк нечто, что он принял за кусок мусора (в его примитивном рассудке все предметы делились на три категории - мусор, полезное имущество и члены экипажа, других он не знал). Кусок оказался прытким, и развив скорость выше, чем у дроида-уборщика, вышел из поля действия его сенсоров.
Сектор, где уборщик засек аномалию, был тут же продут под высоким давлением, с целью выдуть диверсанта в ловушку.
Об стенку ударился десяток кусков металла и пластика, среди которых были два уборщика, и по всей видимости, диверсант. Но рассмотреть его толком не удалось - небольшой взрыв покончил с машинкой.
Республиканцы собрали останки дрона и в течении нескольких часов повторно, метр за метром, со сканерами, прочесали весь корабль. Также никто не снимал скафандров, мало ли...

[Икит Клешня]

Он и впрямь устал. Сильно устал, но это была хорошая, добрая усталость, смешанная с ощущением исполненного долга и гордостью за проделанную работу. Старый ученый пытался очистить инструменты, используя остатки воды из фляги и кусок бинта, когда в «пещеру» вошел Бэк. Вейсш встретил его подозрительным, почти враждебным взглядом. И дело тут было вовсе не в том, что мутант не стал помогать в процессе лечения, иного от него Фрайерр и не ожидал. Однако взгляды, которые это существо порой бросало на Гелока и самого Вейсша, были ему более чем знакомы. Так на него смотрели скавены. Из тех, что не видели в нем пользы и толку, разве что в гастрономическом плане. Вот и взгляды Бэка были подобными. Так хищники смотрят на жертву, на стадо, на мясо. Однако волновался врачеватель вовсе не за себя (хотя и за себя тоже), а за девушку, к которой он сейчас испытывал примерно те же чувства, что испытывает скульптор, начавший обрабатывать кусок мрамора и уже видящий очертания будущей скульптуры. Это было почти собственническое чувство. Когда девица поправится, чувство это конечно же исчезнет, и Вейсш потеряет к ней всяческий интерес, но пока… пока она была его пациенткой. И он не собирался подвергать ее опасности, оставляя наедине с этим хищником. А потому, когда Бэк сказал что-то, упомянув в своей речи Гелока, и недвусмысленно указал пальцем на выход из пещерки, старик остался на месте, продолжая пристально следить за мутантом, лишь привстал, разминая затекшие ноги.
Не потому ли дальнейшие действия мутанта потрясли Вейсша до глубины души, что шли вразрез с составленным о нем мнением. Разложив на полу пушистую разлапистую ветвь и прикрыв ее собственным плащем, Бэк перенес тело девушки на получившееся ложе с удивительной мягкостью и осторожностью. Наверно, обернись Бэк сейчас, он увидел бы на лице целителя смесь изумления и озадаченности. Однако, он устроился на ночлег, не обращая ни малейшего внимания на неподвижно стоявшего человека. И Вейсш вышел из пещерки, тихо и осторожно, будто боясь потревожить обоих, оставшихся в стволе дерева, спутников.
«Он не должен был делать этого. Мы для него ничто, мясо, не более. Раздражающее, надоедливое мясо, готовое к употреблению. Но тогда почему? Указал Гелок? А разве он может? Да и Бэк не похож на тех, кто легко подчиняется приказам. Хм… судьба стада почти всегда одинакова, удел овец печален по определению. Но волк… можно ли сделать из него пастыря? Волк лишь выхватывает себе добычу из стада. Пастух же оберегает его и ведет. И овцы идут за ним, вне зависимости, гонит ли он их на пастбище или на бойню. Он должен увидеть. Понять. Если это смог увидеть Скилк и его родичи, то отчего же не увидеть Бэку. Что ж, может, удастся разъяснить ему разницу?» Скажи сейчас Вейсшу кто-либо что помыслы его циничны до невероятности, ученый бы отмахнулся от него как от надоедливой мухи. Однако отметь кто-нибудь, что в своих мыслях он отделяет себя от «стада», у герра доктора хватило бы и честности и наглости согласиться с этим высказыванием. Он всегда ставил себя над большинством.
Старик подошел к Гелоку и вопросительно взглянул на медвежонка.

[Гелок]

Он спал сидя, прислонившись спиной к стволу, и был похож на восковую фигуру, пугающую своей реалистичностью. Он спал… но сон этот отличался от тех снов, которые снились ему раньше, впрочем как и мысли, ощущения, поступки и само отношение ко всему, что сейчас по воли судьбы окружало его. Сон был странен, и от этого ещё больше завораживал и не приносил того расслабления и отрешённости, которое надлежало приносить сну. Но зато он намекнул на причину столь неподобающего для рейфа поведения…

Вода струилась по тёмно-коричневой коже векового дерева, застревая в избороздивших её морщинах. Капли дождя, похожие на масленые, ползли медленно, но упорно, оставляя за собой дорожку, которая полсекунды спустя рассеивалась на тёмном фоне. Он протянул руку, намереваясь дотронуться до коры, но остановился, когда до неё осталось менее пары миллиметров. В голове застучал ритм… Словно бой барабанов перед последней битвой. Его сущность предостерегала его. Но не дотронуться было уже нельзя. Нельзя остановиться на мосту, когда доски позади рассыпались прахом. Рука чуть вздрогнула, дотронувшись до коры, и тут же тонкие, ожившие нити покрывающие ствол, быстро переплели попавшую в их плен руку… предплечье… шею…грудь… Он задышал сильнее, но мысли освободиться даже не возникло. Он стоял молча, беспрекословно принимая то, что теперь становилось частью его тела, частью его…
Бек приоткрыл глаза, окинув взглядом опустевшую пещерку и недвижимую женщину. Вот и ещё несколько нитей, вплетавшие его в этот мир.

Гелок ждал человека, чуть раскачиваясь из стороны в строну и бубня себе под нос только что сочинённую им песенку:
Сон приходит к нам поспать,
Примоститься на кровать,
Но кровать-то занята…
Приходи-ка сон с утра...
Услыхав шаги недавнего знакомого, он обернулся, и встретившись с ним глазами, поманил лапкой за собой, приговаривая:
-Пойдём, Вейсш… здесь ручей недалеко… вода, она снимает не только грязь, но и усталость, а ты ведь устал – я знаю. А ты молодец! Так ловко у тебя всё получилось! Наверно тебя очень любили там, ну откуда ты «бам» к нам… И здесь тоже полюбят! У людей столько болезней, а настоящих шаманов нет. Вот теперь им повезло наконец! Сегодня уже никуда не пойдём, а завтра с утра я сбегаю до посёлка, приведу людей, они заберут вас с этой самкой… Вот только… Тот кто напал на неё, кто не довёл того, что хотел… Не захочет ли он избавиться от неё? Хмммм… надо об этом подумать… А на Бека не обращай внимание. Он у нас тоже недавно – не привык ещё к цивилизованному обществу. Ты не отставай, вода недалеко. Вооон за тем кустом.
Гелок вновь улыбаясь, поманил человека, и прибавил шаг. До воды ему хотелось добраться как можно быстрее.

[Гелок]

Сучок на потолке вряд ли мог так заинтересовать его, но он смотрел на него почти не моргая вот уже более часа. Указательный палец левой руки размеренно отбивал стук сердца по широкой пряжке ремня, создавая удивительною иллюзию отрешённости всего тела от отдельно взятого органа. Со стороны могло показаться, что он ни о чём не думает, но это было далеко не так…
Его мысли всё ещё были там, в тёплом убежище, около его сегодняшней долгожданной добычи. Он прокручивал в голове минуту за минутой, чувствуя, как внутри разгораются два совершенно разных вулкана, норовящие вырваться наружу, и затопить лавой его сознание. Два вулкана… Оба необузданные, сжигающие разум, заставляющие биться сердце в стократ сильнее, и натягивающие нервы до крика. Два вулкана, совершенно разные по природе, но почти одинаковые по мощности – возбуждение и гнев. Возбуждение от воспоминаний трепещущего в его руках тела… сдавленных стонов боли… тёплой крови, струящейся сквозь пальцы… глаз, полных ужаса, мольбы, ненависти… спазм её мышц, заставляющих его чувства обостряться… и утончённой игры, изощренной, чуть горьковатой, смысл которой, как можно дольше удержать грань между жизнью и смертью.
И гнев… будоражащий, подпитывающийся так и не успевшим выплеснуться желанием, доводящий горящими углями бессилия до безумия и направленный на того, кто спугнул его, заставил уйти, покинуть добычу не доведя дело до конца, не получив того, к чему он готовился несколько месяцев.
В дверь постучали. Кротко и быстро, как будто испугавшись в последний момент передумали, но остановить руку так и не успели. Он резко повернул голову и почувствовал, как ярость заливает его глаза. Почему его не могут оставить в покое?! Почему ему не дают насладиться хотя бы воспоминаниями?!
Он медленно встал, с трудом заставив себя дышать ровно, и менее чем через минуту, отодвинув засов, впустил нежданного гостя. Гостью… до безумия влюблённую в него первую красавицу, мечтавшую стать его женой, с удовольствием прыгающую в его кровать, но приносящую ему удовольствия не более чем подходящие по размеру сапоги.
-Я устал, - начал он, чувствуя, что она раздражает его своим присутствием, - я хотел отдохнуть. Я буду тебя ждать завтра.
Она чуть сникла, вжалась спиной в стену:
-Тебя долго не было… ты ходил на охоту?
-Да, - он поморщился.
-Не удачно? – она заискивающе заглядывала ему в глаза.
-Не удачно, - ярость внутри шевельнулась вновь, и сдерживать её становилось всё труднее.
-Ты поранился? На тебя кто-то напал?! - она вдруг дотронулась до его шеи, заставив вспомнить деталь, которую он совсем позабыл. След от ногтей жертвы! Как он мог забыть это! Мысли вспыхнули, теперь выхватывая только важные моменты. Так работает мозг хищника, не успевшего замести след.
-Феррет… я встретил его к западу отсюда.
-О, Боги! Ну зачем? Зачем ты уходишь так далеко?! – спрашивала она, всё ещё заглядывая ему в глаза, но он уже не слышал её. Он уже думал о другом…

[Икит Клешня]

Похоже, медвежонок его ждал и желал куда-то отвести. Будь это Бэк и Вейсша уже обуревали бы десятки сомнений и подозрений, но рядом с Гелоком целитель чувствовал себя совершенно спокойно. Ему и в голову не приходило, что мохнатый малыш может злоумышлять против него. Вот и сейчас старик следовал за эвоком, прислушиваясь к его речи. Говорилось о нем, Фрайерр слышал свое имя, прозвучавшее из уст его маленького знакомого. Вновь, несколько слов показались ему похожими на низкий диалект Бретонского, однако общий смысл все так же оставался тайной. Впрочем, в голосе Гелока звучало неприкрытое одобрение и Вейсш невольно почувствовал гордость от того, что даже такое чуждое ему существо столь примитивного вида оценило его старания и способности.
Эвок хвалил целителя и говорил о том, сколь его должны были любить люди в родном мире. Если бы он только знал, как дела обстояли на самом деле! Хотя, кое в чем он был прав – простые крестьяне и впрямь боготворили Вейсша, считая его кем-то вроде волшебника, которому достаточно захотеть и хворь пройдет. Да и брал он недорого. Ну, по крайней мере так они считали до тех пор, пока побочные действия декоктов герра доктора не начинала проявляться в виде мутаций, уродовавших тело и душу. Да и то, не всякий землепашец связывал подобное происшествие с приездом целителя – мало ли грехов на душе у мутанта, грехов и потаенных пороков. Да и старый ученый порой действительно лечил, а не только проводил свои зловещие эксперименты. И все же в последние годы большинству своих пациентов он приносил лишь горе и ужас.