Бертилия, столичный город Клевур и предместья.

[Эйрис ап Эйлунд]

Наверное не самое лучшее время она выбрала для переезда. Беатрис заблаговременно выслала карточку с адресом своей камеристке. А потом, заказав карету и переодевшись в дорожное платье, девушка направилась "домой". Ей предстояло заняться обстановкой комнат. Хотя по её эскизам, что успела составить за время безвылазного сидения в гостинице, большая часть должна была уже быть пригодной для жилья. Девушка не старалась роскошью перещеголять королевские покои или дворец. Всё было в простом и не кричащем стиле. Наверное приди к ним в гости хоть кто-то из высокопоставленных особ, он бы скорее заметил идеальную чистоту. Весьма не свойственную многим. Так же Беатрис оставила свои пожелания брату и попросила подыскать удобное место для её работы. Всё же если ей придется оставаться здесь слишком долго, у неё должно было быть дело. А сидеть и вышивать гобелены Шанти уже претило.

[Eglenn]

...Надежда спокойно вернуться во дворец растаяла, когда ей сообщили о том, что творится близ Оперы. Аделита буквально схватилась за голову - несколько десятков убитых... господи! что же это, как остановить?! Она с содроганием вспоминала вчерашнюю ночь, несчастного гуляку-развратника, подколотого подругой, его взгляд, горячую кровь на своих руках... а тут - пятьдесят!.. зачем эти безумцы устраивают все это, неужели им так хочется погубить самих себя?!

Здесь, на этих улицах, сумерки рассеивались множеством исправно зажженных фонарей, только над баррикадой была темнота, освещаемая лишь из окон больших зданий неподалеку. Что ж, может быть, сейчас пригодится ее кольцо, знак королевского обручения , кольцо, каких во всей Бертилии было только два - у нее и короля на пальцах.

Но все же первой к позициям полиции подошла не она сама, а двое ее сопровождающих - тем, слава Богу, не было нужды скрывать, кто они такие. Речь пока шла о том, чтобы пропустить эту даму, - Аделита стояла чуть поодаль, накинув капюшон плаща, благо что было прохладно и такая скрытность не казалась вызывающей, но лицо ее пряталось в тени, - в качестве, так сказать, парламентера. В конце концов, с чего бы полицейским решить, что если здесь охранники королевы, то данная дама - королева собственной персоной? Кто-то из ее доверенных лиц - куда вероятнее.
Генерал-лейтенант не сразу обратил внимания на двух ответственных лиц, беседующих с его офицером, у одной из позиций. Позиции оборудованы были обычным для таких случаев кордоном из плетёных заслонок (набитых землёй и камнями) которые чаще использовались в боях, но тут было не мало часов, что бы организовать нормальный заслон, со всех сторон, ибо была информация о том, что у мятежников есть огнестрельное оружие. Вскоре лейтенант полиции, не привыкший видеть столь высокоуровневых ответственных лиц из самого дворца, с просьбой обратился к своему командиру. Тот сидел за столиком, который вынес ему хозяин трактира по соседству. Здесь под настилом карниза, он кушал прожаренного цыплёнка, на белой скатерти, запивая вином из бокала. Отстранёно глянув на своего подчинённого, потом протёр рот и махнул платочком.

- Пусть идут, на свой страх и риск. Только проверьте что бы при них не было мушкетов. - Он даже не посмотрел в сторону просителей и продолжил трапезу как ни в чём не бывало. Лейтенант вернулся к двум мужчинам, и передал разрешение, только попросил посмотреть на даму, что бы при ней не было мушкета.
Мушкета при даме, разумеется, не оказалось - хотя эта демонстрация самой себя, в полутьме, с потупленными глазами и лицом, полуприкрытым уже не капюшоном, а спадающей по сторонам лица тканью головного убора - заставила вспомнить, что в платье, где был устроен карман, припрятан крохотный пистолет аббата... вернее, уже епископа. И охранников с собою Аделита брать не собиралась. Чувствовала, что присутствие этих мужчин может только повредить.

Плащ она оставила - потому что в нем издалека не было бы понятно, мужчина или женщина идет, а так женская фигурка в темном платье, головной убор, похожий на те, какие носили послушницы в монастырях - все это не располагало к стрельбе без предупреждения.

Она шла к баррикаде, чувствуя, как на ней смыкаются взгляды множества глаз, и когда сама различила там, впереди, фигуры на этой груде невероятного хлама - подняла и раскинула руки, показывая, что у нее ничего с собой нет, и крикнула:
- Не стреляйте! Меня к вам пустили!
Оружие у некоторых студентов и впрямь было, хотя, в действительности не у всех, далеко не у всех. Эта конкретная баррикада, была не так высока, как та которая была на дороге к дворцу, здесь стояло не мало людей, с обречёнными лицами, но встречались и молодые школяры с совершенно вдохновлёнными лицами, но таковые отличались совершенно бедной, одеждой по ткани, хотя и хорошим кроем, и красными кусками ткани на поясах и других частях одежды. Они были и лучше вооружены, так как были явно готовы применить оружие. Поэтому другим пришлось из чуть ли не уговаривать не стрелять по бедной девушке приближающейся. К ней на встречу спустился смелый парень, доброволец что бы помочь ей перейти с одной из сторон баррикады, ведь в юбке сложнее идти через всякий хлам, и парень оказывал поддержку, проводя её внутрь.


- Спасибо, - она улыбнулась парню, перебираясь через хлам. В ботинках, тех самых, купленных близ рынка, сделать это было вполне возможно... туфельки она бы здесь моментально потеряла, а то и поранила бы ноги. - Я упросила начальника этих... - она махнула рукой в сторону полицейских, - чтобы пустил. Только смотрели, чтобы мушкет не пронесла, можете себе представить?.. Он так увлеченно сражался с жареной курицей, что от нее особенно не отвлекался.

Слыша это со стороны, один из парней, грозно смотрящих на неё, с баррикад (с красным обрывком ткани) сказал, уже с улыбкой.
- Мушкетов у нас с достатком, пусть страшатся, псы тирании! - Он весело сотряс мушкетом, чем поднял хоть немного дух себе и окружающим. Тот парень, что провёл её, с жалостью посмотрел на девушку и задал вопрос, бросив скептический взгляд на "бойцов" стоящих на баррикадах.
- Здесь не самое безопасное место, кто знает, сколько мы продержимся. Зачем вы здесь, мадемуазель? - Совсем молодой парень, лет 18-ти, всё же уже смотрел глазами, обречёнными умереть, с лёгким налётом теплоты и непонимания.
Аделита смотрела на них - и поневоле представлялось, что , может быть, не наступит еще утро, а эти живые лица станут мертвыми, холодными, неподвижными...
- Мне рассказали, у вас столько человек уже погибло, а ведь если так дальше пойдет, вас же всех здесь убьют.

Окрик девушки со стороны был неожиданным. И каково ей было увидеть юношу с темными глазами в которых теперь плескалась пустота. Он улыбался, но как-то вымучено и слабо. Из его друзей за спиной маячила лишь парочка.
- Какая птичка залетела к нам. Решили таки стать нашим голосом? - То был Арно. Человек который достаточно близко был знаком с подругой Аделиты. И тот, кто теперь сражался за свободу ради благополучия. - Смерть не самое худшее что может быть.
- Я же вас видела! - она не знала, что этот юноша - друг Анжоль, но мигом узнала его лицо. - Тогда, в библиотеке, и точно, вы ведь спрашивали про пение. Я так и знала, что вы окажетесь здесь! Ваши целы, или... уже кто-то... - она не договорила слово "погиб".
- Погибли. Несколько. Вам здесь не место. Улетайте. Несите весть о нас далеко. Пусть знают, что мы не сдадимся. - Он тихо засмеялся, поднимая девушку и закружив её. От него пахло кровью и порохом.
- Вы плохо танцуете, - Аделита дождалась, когда он опустит ее, и отстранилась. - Я не затем пришла, чтобы посмотреть на вас, пока вы живые, а потом узнать, что все вы мертвы.

- Вам того не изменить, голубка. - Оставляя её, он отходил спиной. - И да, я правда отвратительно танцую.



Один из юношей с красным платком, что-то сказал своему товарищу и спустился с баррикад. При нём всё-равно не было ничего, кроме топора, поэтому как стрелок он выступить не мог, и его можно было отправить, куда надо. Он обошёл компанию и бегом направился в сторону, где стояло несколько карет, сцепленных кругом, пробираясь между усталыми молодыми людьми.
Вскоре парнишка с красным платком достиг своей цели, и спустя несколько мгновений, он вышел из каре, оставленного из карет, как бы это не звучало, а вслед за ним вышел куда более взрослый человек в окружении ещё нескольких людей, его возраста. На нём был даже явно старый парик, потёртый серый жакет и простые брюки, слегка выцветшие, впрочем человек сей был далеко не беден. Бант-кокарда его был на груди, в красном цвете, и он решительно двигался в сторону компании, а из-за пояса торчал пистоль.
Слегка раздражённый, чрезмерно возбуждённый, парик его уже изрядно потускнел и слегка взлохматился, а в глазах... в его глазах царила настоящая стихия, буря если не сказать шторм. Он чувствовал на себе взгляды и больше всего он сейчас боялся не штыков и сабель полиции, больше всего он боялся разочарования своих сторонников, ибо в этом истинная гибель любой революции. Он вскоре добрался до небольшой компании, высматривая юную девушку. Слишком юна... пронеслось в его голове. Пятеро его спутников, выглядели куда более грозно, в своих шляпах, они были в чёрных потёртых камзолах, из хорошей ткани, и в руках каждого был либо мушкет, либо пистоль, а из-за камзолов виднелись рукояти кинжалов и коротких палашей.

Этого Аделита не видела - она смотрела на тех, кто был рядом, подошедших заметила, когда те были уже совсем близко.

- Я видела, пока шла, и слышала их разговоры. Там все оцеплено двойным кордоном, везде в городе заставы, все, кто можно, поднят по тревоге. Но полицейским самими небольшая охота драться с вами, вы-то герои, - Аделита вздохнула, - вы на смерть собрались, а им помирать неохота. Но что теперь вы будете делать? Ждать штурма баррикад, и чтобы вас всех убили? Может, я и дурочка, ничего видевшая в жизни, но вот что вам скажу: убьют вас здесь - и никого не останется из тех, кто может выйти за вашу "свободу-равенство-братство", зато весь город будет трястись от страха, вспоминая судьбу мятежа.

- У нас на баррикадах гостья, - человек в парике улыбнулся, стараясь не подавать виду печали. - Что привело вас сюда, дитя? Когда город отвернулся от нас, и от своей свободы? - Последнее сказано было им чуть тише, потому что он уже подошёл и остановился в паре шагов от девушки, упёршись в свою трость, которую он по привычке сейчас носил за спиной.

Юная королева не знала мсье Рабастана в лицо, видела лишь его портрет в одной из брошюр, но портрет чаще всего бывает мало похож на оригинал. Она всматривалась в него, поняв, что это кто-то из вождей восстания. Но кто именно?..
- Я хотела узнать, нельзя ли как-то устроить, чтобы вы все остались живы, - ответила она, всматриваясь в него. - А вы...? Я читала брошюры, но там были только гравюры с портетами...


Хоть он и был уже не молод, но не был стариком, и потому с лёгким флёром он оглядел баррикады мечтая, о том, что видя его в хорошем расположении духа, хотя бы его прямые соратники, слушатели его лекций, воодушевятся.

- Простите мою бестактность, день удался не самый спокойный, - он озадаченно мельком глянул на её руку, пытаясь определить, имеет он дело с мадемуазель или с мадам. Но пришлось обходиться скудной информацией.

- Меня зовут Жиль Регар Ферлемен Рабастан, все эти брошюры, иной раз зовут меня радикалом, но мои идеи просто чисты, и я лишь указываю направление к стремлению, нежели что-либо. Вариант, при котором ни кто больше сегодня не погибнет имеется, Его Величеству следовало прочесть послание обращённое к нему, но видимо вся придворная свита, слишком занята, что бы интересоваться гласом народа, пробивающимся через интеллигенцию городов. Мы требовали от Его Величества лишь соблюсти старинную, вековую традицию, которая не воплощалась уже пару столетий, созвать всесословное собрание. Как это бывало в тяжёлую годину, для нашей страны. Мы хотим, что бы он услышал вопль народа, и пошёл на уступки. Нельзя более горстке казнокрадов, удерживать за собой ещё и все земли страны, и давить буржуазию самым беспощадным способом, и уж тем более нельзя более помыкать живыми людьми, такими же как вы или я, из плоти и крови, работающими далеко от городов, не разгибающими спину, ради урожая и всей страны! Изменить всё это - святая обязанность короля, он же предпочёл зарыться в своей конуре, сжирающей всю нашу казну, зовущейся Ронтель, и попутно отдавать распоряжение отправлять наших сыновей на бессмысленные войны, ради чёртовых рудников чужой страны. - Он отодвинул полы жакета и во внутреннем кармане, лежала сложенная свитком бумага, которую достал Рабастан.

- Это манифест о правах человека, первое и главное наше требование. Управляя людьми, нельзя забывать что это люди. Сегодня кто-то из правительства, говорят сама королева позаботился о людях, раздавая хлеб, но видимо им там невдомёк, что лечить последствия болезни, как говорили мудрые врачи древней Номской империи, бессмысленно покуда причина болезни остаётся нетронута.

- Манифест о правах? вы позволите взглянуть?

Развернув свиток, Аделита шагнула поближе к одному из факелов - и пробежала написанное взглядом. Потом подняла глаза на своего пожилого собеседника.
- Вы представляете, что начнется , если принять этот документ, как закон? Ограничить власть короля... Все окрестные страны объединятся против нас, а если это, - она кивнула на текст, - будет осуществляться, это будет угрозой монархиям всех наших соседей. Угрозы со всех сторон, а то и вторжения. А дела Бертилии и так не слишком хороши.

Лёгкий взгляд, полный наигранной беспечности исчез.

- Из страха перед чужими тиранами, преступление - безропотно терпеть своих. Войны не избежать, стоит вопрос в том, будет она внутренняя, целой цепью бессмысленных и жестоких крестьянских мятежей, как то было в соседнем Габштерланде, или на фронтирах, внешней борьбой с врагом. И потом, в цивилизованных Габштерланде и Озикасте власть короля и императора сильно ограничивается и потому эта реформа - он указал на бумагу - никого бы не смутила, в мировом пространстве. Но смутит, если от дальнейшего бездействия, или унизительных полу-мер сверху, начнётся непрекращаемая крестьянская война, пусть на первых парах жестоко подавляемая войсками, но войска короля не безграничны и состоят, в основном из тех же селян, а потому вскоре, сопротивление властей иссякнет, но после стольких смертей, нация уже никогда не простит короля и сценарий ждёт куда более радикальный. Наша страна, на пороге апокалипсиса и это единственный спасательный круг. Самое гуманное и рациональное решение, среди альтернатив.

- А если вам сейчас, оттуда, - девушка показала в сторону полицейских полиций, - скажут: уходите, вас не тронут и никого не арестуют, а король созовет собрание... Вы разве поверите?
- Разумеется! Ведь если кто-нибудь из нас пострадает, а король вконец потеряет свою честь, не сдержав слова о собрании, всё это - он расставил руки оглядываясь по баррикадам - покажется детскими играми. В его же интересах услышать нас!

Аделита оглядела попристальнее ту груду ,на которой они стояли, среди которой было , как ни удивительно, великое множество разломанной мебели - и присела на один из таких стульев, что каким-то чудом держался в пригодном для сидения положении.

- Одна беда - он далеко. А пойди от вас кто-то парламентером, пожалуй, их командир и слушать его не станет. А у вас ведь еще и не только эта баррикада, говорили?..
- Если король столь беспомощен и слеп, мы и впрямь живые мертвецы. - В этот момент, в глазах его была холодная решимость. - Мы и он, когда голодная толпа разорвёт на куски его, и его двор. Гонцы революции уже скачут и топот их копыт, знаменует неизбежную гибель тиранов, сколь много крови для этого бы не пролилось.

С этими словами, видя, что вражеский парламентёр (видимо, имея конкретные инструкции, не совпадающие с требованиями восставших) сидит, не зная, что ей делать дальше, Рабастан разочарованно завершил:
- Вы можете уходить, дитя, никто не посмеет выстрелить вам в спину.

С этими словами, он развернулся и направился обратно к "вагенбургу" из карет.

- Мсье Рабастан! - поднявшись, громко сказала ему вслед Аделита. - Я попробую это устроить, но не знаю, что и как получится.

Он остановился и повернулся к ней лицом, как он думал быть может в последний раз видя и запоминая, милые черты лица этой молодой особы, явно сознающей необходимость революции. Он сделал лёгкий поклон головой и продолжил свой путь, уже почти ощущая груз сотен смертей молодых революционеров, что стояли здесь.

- Послушайте, все вы, - девушка повернулась к окружавшим ее молодым парням. - Мне так хочется любой ценой взять с вас клятву остаться живыми, но вы ведь все равно ее не дадите. У вас всех есть матери, сестры, может быть, дети... Я знаю, вы не испугаетесь отдать жизнь за свободу, но постарайтесь ее сохранить. Что ж... - она вздохнула, оглядев знакомые и выглядевшие сейчас фантастическими в свете факелов стены Оперы, что была совсем рядом, - боюсь, с тем расфранченным командиром-с-курицей говорить будет труднее, чем с вашим вождем.

- Очень надеюсь еще увидеть вас всех.

Даже удивительно, что спустилась с баррикады она без посторонней помощи, завязав длинный подол платья в узел у колен, чтобы не наступать на него при каждом шаге, и развязать его, спустившись. Платье, утром такое аккуратное и новое, успело приобрести вид, самый замечательный для конспирации.

[Эйрис ап Эйлунд]

За эти полные пару суток, Эрик вымотался и откровенно хотел спать, чем предупредив слуг с наказом будить только в экстренных ситуациях. Сквозь сон, он слышал, как в доме стоял шум и бедлам, и передвижения мебели, но его не беспокоили. Правда такая сказка продолжалась всего несколько часов, когда сперва Беатрис сообщили о беспорядках, но еще через сорок минут пришел еще один из слуг, и тот рассказал о бесплатной раздаче хлеба, которая была организованна чуть ли не монаршей особой.
Это Эрик уже пропустить не мог, и, одевшись, выглянул из комнаты, оценивая колоссальные изменения.
На ней было домашнее платье с длинными рукавами. Приятного изумрудного цвета. Обстановка в гостиной теперь вполне соответствовала её ожиданиям, что едва ли вызывало восторг у слуг. Она просто не могла оставить их в покое теперь когда на ней висел целый дом. Известие о беспорядках весьма удивило её и она замерла, давая людям вздохнуть облегченно. Но это длилось лишь пару минут, а затем хлопки в ладоши и всё началось заново. Командовать ей было не в первой. А потом Беатрис услышала про раздачу хлеба и работа встала. Девушка встретила брата в дверях и в её взгляде читалась решимость.
- Я с тобой.
Эрик осмотрел Беатрис и покачал головой. - Мы сидим дома, моя дорогая сестра. - То что там творится, обойдется без нашего участия. Ты уже обустроила нам гостиную, где можно отдохнуть? Умотался за эти двое суток, выше крыши. - Эрик действительно не собирался лезть в то пекло без приказа Сергиоса. А информацию ему и дроны могут сообщить.
Коротко вздохнув и прикусив неуверенно губу, девушка опустила руки.
- Да... гостиная готова. Как в прочем пара гостевых комнат. Можно попросить чтоб разожгли камин. - Слова "брата" невольно отвлекли её от мыслей о происходящем.
- Миледи, ну на что там смотреть? Народ бунтует, народ ест. Хлеб и зрелища в одном флаконе. Пускай разжигают, я спущу через пару минут. И пускай поесть принесут, мне ночью пришлось много прыгать по крышам. - И оставив Беатрис, он вернулся в свою комнату, переодеться. Спустившись через пять минут, он увалился на кресло и прищурился на девушку. - Не поверишь, но я ночью видел саму королеву в местных трущобах.
Кивнув брату и коротко вздохнув, девушка спешно направилась распорядиться о еде. Сейчас конечно они могли себе позволить скромный ужин с хорошим вином и мясом. Но Беатрис недавно уже подкрепилась. Всё же заниматься перестановкой голодной достаточно тяжело, едва ли думается о чем-то кроме кусочка хлеба. К моменту приходя Эрика, камин уже уютно потрескивал, а на столик в гостиной принесли поднос с тонко нарезанным хлебом, испеченным самой Беатрис. Она делала это за закрытыми дверями кухни, потому как кухарка едва не упала в обморок когда увидела хозяйку в фартуке. Дичь и фрукты принесли чуть позже. А кувшин с вином держала сама девушка.
- Королева и трущобы. Просто картина маслом. Весьма странно. И... я кажется сильно испугала нашу кухарку. Надо с ней поговорить.
-У нас уже появилась кухарка? Хотя о чем это я, ту народ за работу глотки рвет. - Поглядывая на мясо, он чуть-чуть высунул язык и провел им по губам в предвкушение. - Миледи, наш уровень этикета хромает и если узнает твоя дама, она сожрет тебя живьем... Ну, и меня наверное за компанию. - Он протянул бокал к девушке.- Вообщем у нас расклад небольшой. Я познакомился с несколькими людьми, одна из них оказалась приближенной к королеве - имя Рене. Более точное не смог узнать во время разговора, но что она Аристократка- это точно. Далее, я купил и восстановил несколько заводов и мы охватили несколько отраслей в столице. Хотя с этой революции, у нас могут быть проблемы с самим народом после, но думаю не сильно ударит по престижу. Что делать дальше, я даже не знаю.
- Мы можем пока отдохнуть. Я этим только и занимаюсь в последнее время. - Подхватывая бокал и отпивая немного вина, она задумчиво посмотрела в окно. В её словах была доля правды. Ей едва ли удалось сделать что-то существенное кроме заказа мебели в новый дом. Чисто женское занятие. - Так жаль что равенство здесь не приветствуется. Но судя по этой твоей Рене, она та ещё чертовка, раз ты с ней познакомился. Ведь не на светской же прогулки ты её встретил.
-А почему бы тебе не перебраться на корабль? Там ведь есть чем заняться твоему пытливому уму. - Эрик решил сменить тему с девушек на свои нужды, да и Беатрис было бы не так скучно. Он отпил вина и откинулся на кресло прикрыв глаза. -У меня к тебе вопрос. - Он приоткрыл один глаза, смотря на реакцию девушки- Ты сможешь в короткие сроки разработать сыворотку снижающей эффект иммунитета этих жителей? Я где0то читал тракт, в котором говорится что каждый организм в любом случай расположен к заболеваниям, но благодаря иммунитету не всегда этим болеют
Размышления её прервались довольно крутым вопросом.
- На корабль? Нет! - От одной только мысли что ей придется снова запереть себя в четырех стенах и быть далеко от всего казалась ей невыносимой. И всё же, Беатрис миролюбиво улыбнулась. - Тебе от меня не избавиться. Даже не надейся.
Проходясь по гостиной и останавливаясь напротив камина, девушка посмотрела на пламя. Оно было беззаботным и плясало в своём замысловатом танце. Следующие слова зажгли подобные огоньки в зеленоватых радужках. Резко повернувшись, она едва ли могла представить себе что может думать так быстро. Весь генофонд, каждый в этом месте от мала до велика были подвержены тем или иным болезням. Кто-то уже перенес и имел устойчивый иммунитет, кто-то просто едва ли задумывался что простая царапина может стать летальной.
- Пара дней. Может три. Всё зависит от того в каком виде будет эта сыворотка. Вода, слишком долго, да и не во всех местах она будет доступна. Вакцинация, слишком банально и длительно, к тому же заметно... Мне нужен биоматериал самого ослабленного организма и достаточно крепкого. Разброс довольно велик, но у каждого слоя свои болячки. Каждый носит в себе огромное количество бактерий и вирусов. Но как они действуют? Иммунная система. Вот что наш барьер. Лимфоциты, фагоциты. Т-клетки. Помешай работу одним и по цепочке сойдут с дистанции другие. Процесс обратим. - Рассуждая об этом она говорила то шепотом, то обращаясь к Эрику. Собственно в её речи было довольно много понятных фраз которые в целом обрисовывали ситуацию.
Эрик поднял руки в знаке защиты и рассмеялся. - На корабле оборудование, которое могло бы понадобится для моей идеи. Доза небольшая, должна вмещаться в дротик. - Он раздумывал о варианте обычной ликвидации, но тогда бы пришлось еще куча ночей не спать для таких дел.- Слишком много не нужных личностей мешающей механизму правильно работать. Взорви я даже местный дворец, я лишь вычищу не полностью систему... Предположительно. Это заставит испугаться и затаиться остальных крыс. -Он отрезал кусок мясо и положив себе в рот, зажмурился удивленно смотря на Беатрис. - Ого, это же кухня не местных, ты что? дала рецепты поварихе нашей?
Чуть покраснев и опустив голову, Беа вздохнула.
- Я же говорила что... напугала нашу повариху. Боюсь... она ещё долго проведет в постели. Я готовила всё сама, просила чтоб никто мне не мешал. Она никогда не видела чтоб госпожа так орудовала ножом, да ещё и ощипывала утку и сворачивала голову курице.
Уже не сдерживаясь, Эрик рассмеялся в открытую. - Дааа, сколько слухов пойдет, я даже представить боюсь. Пускай думают что это причуды нашего рода. - Отсмеявшись и закинув еще несколько кусочков еды, он прожевал, а потом кивнул. - Хорошо, что тебе может понадобится? Кровь? Слизистая? Сканирование тела тоже делать и каким оборудованием переносным?
- Достаточно крови. И... если бы в подвале можно было сделать мини-лабораторию. Для меня. Чтоб никто туда не ходил.
- У нас в подвале есть строительный дрон. Дай ему параметры которые тебя интересуют. Пускай работает ночью и в комнате где мы храним свою казну. Я туда разрешил только моему слуге спускаться, когда нехватка денег, но думаю ночью он не захочет ночью туда ходить.

[Sven]

Вся поездочка колонеля королевской армии Керена, и впрямь вышла достаточно изнурительной, хотя и вполне себе в его духе и темпе – достаточно быстрой, учитывая сколько лье (условно) пришлось ему преодолеть. Его верный белый конь Гарден вышагивал рысью, а ружьё – загадочный высоко-технологичный подарок таинственного (представившегося так в ночь их знакомства) Сергиоса, представившегося на маскараде как Аристид, висло на плече всадника, стволом вниз, на драгунский манер. Лартан вёл коня лёгким шагом, во-первых потому что перед этим они шли рысью, и тут полковник стал узнавать предместья Клевура, их южную оконечность, а это значило, что сейчас ему стоило бы быть внимательным к дорогам, дабы добраться туда, куда ему следовало добраться.
По дороге, ему вдруг пришла мысль о том, как именно Сергиос смог договориться о создании его военного лагеря, ведь земли, тем более недалеко от столицы, были заняты разного рода аристократией, и очень частично Святой Церковью. Нужно было решить этот вопрос, дабы не возникало неприятных сюрпризов. Так, примерно к полудню, он выехал к развилке, и к его радости тут были указатели. Был поворот южнее, туда где по записке Сергиоса и располагался лагерь и где теперь, его новые офицеры должны были во-всю рекрутировать избранных, по критериям самого Лартана, а вот западнее от развилки был поворот к поместью, местного землевладельца. Туда и пустил он Гардена, замечая как перед поместьем, располагается небольшой посёлок селян.
За всю прошедшую ночь, она не минуты не оставалась в Клевуре. Как только карета с королевой скрылась, она отыскала того мальчишку которого попросила передать сообщение. Он стоял молча у стены и исподлобья смотрел прямо на неё.
-Сделал то что просила?
-Да. Они сказали что лошадь будет готова.
Отблагодарив ребенка и протянув ему ещё горсть монет, девушка поспешила в сторону выхода из города. Как ей и передали, конь ждал её степенно склонив голову. Эта прогулка дала Рене понять, что всё что она сделала, это показала себя с не самой лучше стороны. Арди верит ей? И после всего того что сделала подруга, продолжала верить. Это смущало и сбивало с мысли. В этот раз она старалась доскакать до поместья совершенно не жалея животное. Ей не хотелось ни думать ни что-либо делать. Вернулась она лишь к рассвету, когда люди уже проснулись и давно готовили всё для своей работы. Пролетая мимо мельницы, оставляя после себя брызги воды и волны, всадница спешила дальше. Кузница и пекарня остались позади. Двери в дом едва успели открыть и она спешилась. Холодные коридоры встретили неприветливо, так же как и управляющий, чьи мелкие черные глазки бегали в недоумении.
-Вы сказали что сообщите о своем приезде.
-Я передумала. Пусть мне помогут принести воды. - Анжоль едва ли хотела перекладывать на кого-то работу которую могла сделать сама, но сейчас сил почти не осталось. Она была безумно голодна и хотелось согреться в ванной. Но, как оказалось, те слуги что оставались здесь и являлись по сути жильцами, были не менее уставшими. А потому девушка довольствовалась лишь ведром воды, которое старая служанка смогла чуть подогреть на кухне. Все старательно отводили глаза и молчали.
Проспав достаточно долгое время, и проснувшись лишь к вечеру, девушка оделась в простую одежду которую одевали здесь крестьянки. Просто и удобно в работе. Волосы она покрыла белым чепцом и повязала на шею платок. Сегодня она хотела немного помочь в полях, а заодно вызнать как и что происходило в её отсутствие. У неё было к кому обратиться с этим вопросом. Те, кого она оставила негласными наблюдателями. Пусть на её землях всё ещё и оставались люди относящиеся к ней как к аристократке, со своей блажью, многие уже перешли на сторону Рене. Как оказалось, большая часть денег отданных на восстановление осела в кармане управляющего поместьем и его шайке прихвостней которых он привез уже давно, но едва ли кто-то мог сказать об этом, многие были запуганы. А потому, видя недовольство и озлобленность людей, Анжоль выйдя на поселковую площадь ударила в колокол, призывающих всех собраться. Разговор с крестьянами предстоял трудный. К тому же по её приказу, кузнец с парой помощников отправились за упраляющим, которого скрутили и привели на площадь.
-Мои предки гордились этой землей, которая кормила многие поколения наших семей. Многие из вас прожили здесь так долго что едва ли помнили кто был первым. Вы жили здесь испокон веков, и с приходом моего отца получили легкую вольность. Мы так же отдавали часть посевов и продуктов. Но вы питались и не знали невзгод. Эти земли никогда не теряли своего охранителя. Смерть Кайлена в предыдущий бунт наших соседей подточила наши силы, нашу веру в лучшее. Мы пережили голодный год неурожая. Мы истребили крыс которые поселились в наших амбарах. А теперь, когда наш покровитель снова появился, мы нашли средства помочь себе. У Фила появились инструменты, началось восстановление мельницы. Но что я узнаю. В наших рядах завелись двуногие крысы. - Цепкий ледяной взгляд впился в управляющего, имени которого Анжоль едва ли помнила, да и вспоминать не хотела. - Его бесчестье и безнаказанность покрывает позором всю семью. Скольких он успел обделить? Сколько людей пострадало из-за его беспечности.
Со всех сторон поднялся ропот и мужчина сжался в руках своих охранников. Он смотрел с ненавистью. Со всем презрением, с которым только может смотреть ничтожный человек. Он смотрел на свою леди, одетую как крестьянка и видел простую девчонку которая зарывалась. До него доходили слухи о всех выходках маркизы, но он едва ли верил. Просто глупый ребенок и не больше.
-Вы не сможете ничего сделать. Вас накажут за самоуправство. Я требую честный суд.
-Вы признаете свою вину, мьсе? Что годами обирали этих людей. Запугав их и заставив молчать перед той кто всегда боготворила вас. Верила вам. Вы знаете какова кара за обман того кому служишь.
Во всей деревне не было ни души. Каждый собрался на площади возле колокола и смотрел на Анжоль. Каждый, от мала до велика с хмурыми лицами слушали её. И в каждом разгоралось пламя.
До самого поместья дороги было несколько часов, по этим землям и солнце уже прошло свой зенит, то и дело скрываясь за облаками. Размяв плечи, прямо на коне, Лартан задумался над тем, как порой тепло бывает в его посёлке, на юге Бертилии. Что бы прибыть ко двору поместья, необходимо было заехать в посёлок и проехать через него, как и шла дорога, поэтому полковник повёл коня туда. Вокруг на удивление не было селян, конь наступил в лужу и мысли об отсутствии селя сменились мыслями о порохе, ибо дождь, который тут явно шёл ночью, всегда - верный промах даже для отменного стрелка, но с новыми ружьями.... Тут ему в голову пришло, что новые ружья теряют недостаток зависимости от погодных условий, в связи с тем, что порох сокрыт в капсуле патрона.
С этими отстранёнными от окружающего пространства и событий мыслями, колонель выехал к главной площади посёлка, и здесь-то он и обнаружил всех селян. Далее, он видел картину удивительную, ибо как ему показалось, селяне сейчас судили какого-то мсье, одетого впрочем не многим лучше - больше похожим на горожанина, буржуа. Чтож, картина не удивительна, для нынешних времён, рано или поздно такое произойдёт везде и повсюду, подумалось Лартану и он остановил коня. Вглядываясь издали, из за спин крестьян, на происходящее действо. Он бы вмешался, будь он преданным роялистом, однако Керену было любопытно, на что способен суд селян. К тому же, активная селянка, которая судя по всему этот суд вела, что тоже по своему изумительно, учитывая, что она женщина, кого-то сильно ему напоминала.
-Если об этом узнают в Клевуре, вас казнят! - Страх. Вот наверное как можно было назвать всё это. Человек боится, когда к его горлу подставляют нож. Человек цепенеет, когда в ночи приходит смерть и её шаги уже слышны по полу дома. - Вы ничему не научились с прошлого бунта. Остались глупой девочкой которая игралась со шпагой.
Анжоль смотрела на него без единой эмоции. И если раньше она готова была заглядывать в рот прекрасному человеку, который едва ли смог бы подвести отца. Пока тот был на коне и при нем была его честь дворянина. Те времена прошли. Отец был стар и едва ли мог выходить из Левлита. А со смертью единственного наследника которому был интересен мир за столицей, земли пришли к упадку. Не без алчной руки.
-К чему приводит наглость, которая забирает всё что плохо лежит. Вам доверили всё самое дорогое что было у семьи Латур и вы даже это пытались уничтожить. А после смерти землевладельца продали бы всё с молотка, как и задумали? В подвал его. А завтра на рассвете я вынесу приговор. - Её рука взметнулась вверх, призывая всех к тишине. - Если у кого-то есть что мне сказать, я буду в кузнице.
Анжоль входила в эту кузницу не раз и помнила как всё здесь изменялось со временем. Но всегда здесь был жар от которого шевелились даже волосы. Сейчас здесь были лишь подмастерья, которые собрались кучкой у наковальни и рассматривали новые инструменты которые утром принес Фил. Анжоль помнила как в прошлый бунт он стоял с её братом в одном ряду и как потерял глаз. Тогда же он потерял семью. Не успел добраться до дома. Всех повесили и насадили на колья. Когда он вернулся, Рене отошла к горну, всё ещё глядя на пламя и слыша как кузнец разгоняет своих учеников, принимаясь за работу.
-Вам здесь не место, госпожа. Шли бы вы... к женщинам. - Он не был с ней груб, скорее немного суров. Винил ли он девушку во всех бедах или же таковым был всегда, сейчас она не знала. Однако возразить ему едва ли успела. За спиной послышался чужой голос. Обходя горн, так, чтоб пламя освещало её лучше, а заодно и чтоб видеть вход, девушка замерла. - С чем пожаловали?
Расстегнув верхнюю пуговицу своего кителя, с высоким воротом, Лартан бросил взгляд в печь, а потом на деву, которую в общем и целом планировал тут увидеть.
- Только что я стал свидетелем прелюбопытнейшего действа, - он метнул взор на её руки, - мадемуазель - он всё ещё сомневался в том, что она селянка, и такое вот обращение, было отличной провокацией-проверкой. Лартан сложил руки за спиной, и глядел чуточку исподлобья. Но девушка показалась ему чертовски привлекательной и вот, в глазах маленького капрала загорелась поистине южная страсть.
- Не расскажите мне, о предыстории, а то я боюсь успел лишь под занавес. - И вновь полу-улыбка коснулась его лика.
Фил лишь покачал головой и рукой указал Анжоль на выход.
-Идите. Нечего мне здесь мешать своими разговорами. - Он не старался скрыть того что вместо глаза зиял белеющий провал, но всё равно опустил голову когда девушка проходила мимо. Держа в руках свой чепец и делая книксен, она лишь коротко улыбнулась. И выходя на свет улицы, Анжоль едва ли повернулась, лишь чуть склонила голову чтоб видеть собеседника.
-Вы видели то, что давно уже следовало сделать и явно не мне. Здесь мой дом, их дом. Они защищали её в прошлый раз, а управляющий посмел без ведома отца моего брать лишние поборы. - С последним словом Анжоль повернулась чтоб видеть незнакомца. - Кто вы, и что привело вас сюда?
Что-то неуловимо знакомое ей показалось, но девушка едва ли придала тому значение. Сложив руки перед собой в замок, она склонила голову и улыбнулась.
Обычно, люди не слишком наблюдательны в отношении других людей, ведь столь многие встречаются нам в этой жизни, но только это не касалось самого колонеля. Этот молодой чёрт из табакерки, был крайней степени дотошен к деталям, и теперь, пропуская девушку к выходу, он рассмотрел её лучше всего. И на свету и с разных ракурсов. Сомнений почти не оставалось, да и Керен не был из тех, кто долго сомневался, ибо строил свои предположения на основе рациональных расчётов, как ему казалось, а потому в себе и своих суждениях, он был уверен. Слова же юной красотки, лишь подтвердили её аристократическое происхождение, и причастность к семье, управляющей этой землёй, но главное – это подтвердило возможность присутствия этой девушки, на том балу-маскараде, и теперь всё сходилось в одно. Её комплекция, тонкие черты её лица, в частности и особенности нижней части лица, шея, и даже голос. Не сказать, что бы Керен запоминает всех, случайно повстречавшихся ему красавиц, но тех, кого он буравил взглядом точно штурмующий генерал, рассматривает вражескую крепость на предмет ловушек, он запоминал на долго. В особенности тех, кого этот колонель так и не покорил. Она же явно не узнавала его, ну или делала вид, что не узнавала. Продолжая улыбаться, Лартан прошёлся за девушкой и, когда она пояснила ситуацию здесь происходящую, ответил.
- Значит вы дочь, хозяина этой земли, владельца Левлита. Позвольте представиться, Лартан Керен, колонель королевской армии. – Договаривать о том, что под его управлением, сейчас не было ни одного королевского полка, колонель (полковник) не удосужился, впрочем сейчас это было ни к чему.
- И здесь я, по некоторым делам этих самых земель, - он бросил беглый взгляд вокруг, которым обычно просматривал поле сражения, перед оным.
-Месье Лартан. Мне очень приятно. Миледи Анжоль Рене Латур. Что до титула, то я его не люблю. Едва ли теперь это важно. - Вздыхая и глядя в ту сторону где располагался Клевур, она словно сердцем чувствовала тревогу. Странную и щемящую. Она оставила всех своих друзей, просто потому что испугалась. Не встречи лицом со смертью, а того, как изменится всё вокруг. Как кровь испачкает прекрасные платья. Но в городе всегда найдутся те, кто будет защищать свободу, а здесь в предместьях может легко начаться неразбериха которая уничтожит то, что наживается таким долгим трудом. - Вы не подумайте, я вовсе не в ссылке. Просто решила сделать то, что давно должна была уже сделать.
О том, что его интересовали земли, Анжоль едва не прослушала, но поняв, резко повернула голову, внимательно глядя на собеседника.
-Едва ли они сейчас чем-то притягательны. Мы собираем последний урожай и готовим землю к отдыху. Колонель, к чему она вам? - Теперь, когда она была без веера, когда в волосах не мерцали камни и перья, она чувствовала себя куда уверенней. Так же как и вчера, без лишних мыслей она едва не убила мальчишку. Да он наверняка уже скончался, в бреду.
Словно в маленькой круглой, чёрной гранате славного гренадера, сочетается вся разрушительная её мощь, так и в этом полковнике сейчас бурлила какая-то невероятная страсть, причиной которой впрочем была не только прелестница, мало ли их на белом свете, тут было другое. Лартан Керен всегда был сгустком чего-то такого, он всегда был неуёмен, и учителям королевской военной академии оставалось лишь удивляться, как эту энергию, он умеет рационально распределить, проявляя редкую усидчивость в занятиях. Но всё же, энергия не раз проявлялась в гордости, что приводило к скандалам, в академии, когда Лартан указывал прямо в глаза опытным старым офицерам их недочёты и нелогичности. Не часто, но порой он иногда даже оказался и правым. Всё-таки обычно, он считал недочётами те или иные моменты по тактике, не имея полноты знаний, но иногда он указывал на недочёты, над которыми до сих пор бились в генеральных штабах мира. В любом случае, такая страстность в жизни вообще, не нравилась преподавателям, поэтому они «сбагрили» его сдавать экзамен преподавателю, который славился малым количеством выпускников, и колоссальным количеством не сдавших. То был преподаватель Готьен Жиль Лебэр, грандиозный философ, просветитель и математик, личность крайне неординарная, и таковую личность он углядел и в молодом студенте, будущем офицере, на которого было много жалоб, словно бы он был каким-то повесой. В любом случае, тогда Лартан с отличием сдал экзамены, с первого раза но сохранил эту свою кумулятивную взрывную энергию, кумулятивную лишь потому, что он умело её направлял туда, куда было нужно.
Практически незаметным и быстрым движением он подцепил ручку девушки, по которой можно было тоже сказать не мало о её «аристократичности» даже без её слов. Нет, конечно же эта рука не была мозолистая рабочая, как у многих её подданных здесь, но она явно знавала нечто большее, чем дамский веер. Подхватив её, далее Лартан двигался уже грациознее и склонился в поцелуе руки прелестной дамы, после чего, с улыбкой истинного дьявола произнёс.
- Моё почтение, мадемуазель «Пророчица». – А потом наигранно поправился, - ах простите миледи Рене Латур.
С этими словами, полковник выпрямился, продолжая вглядываться словно бы в глубины её глаз, с острой пронзительностью.
- Ваша земля, земля вашего отца… весьма не плоха, видели бы вы землю моих предков, впрочем она сейчас под оккупацией изорцев, уже около восьмидесяти лет… - В этот единственный миг, его постоянная страстный вид, с до неприличия пристальным взглядом, улетучились на мгновение, потому что он вспомнил о своей семье, которая говорила на диалекте изорского языка, далёком для понимания в Бертилии, Эдозаре и даже в других землях самой Изоры. Но прежний Лартан, вернулся в следующее же мгновение и продолжил свой монолог.
- Я хочу предупредить, о том, что на вашей земле был выстроен военный лагерь, в двадцати пяти километрах отсюда, - он резким движением указал на юг-юго-восток, - в этом лагере – тут уже гордость попёрла, - я собираю первую национальную сводную роту, провожу маленький эксперимент, если угодно, набирая людей в офицеры не по происхождению, а солдат не по пьяной лавочке, а только тех, кто есть лучший солдат. В любом случае, - а тут он понял, что немного занесло, но как же не похвастаться своими успехами перед прекрасной дамой, объектом вожделения, - я посчитал, что вам необходимо знать о том, как используются ваши земли, если конечно раньше вы не получили уведомление об этом.
Фарс, забавность момента были сейчас весьма странными. Здесь, на площади среди обыденного гомона рабочего люда. Глядя на то с какой грациозностью целуют ей руку, она удивленно посмотрела на мужчину, а затем её ресницы распахнулись в неподдельном ужасе. Нет, не то, чтоб она так боялась за свои знакомства или за то что её узнали. И совсем не обаяния колонеля испугалась она.
-Воистину вы дьявол. Я была права. Не зря мне мерещился порох. - При всей своей собранности, она огляделась и поняв что едва ли кто-то обратил внимания на это всё, она задержала дыхание и сжала свои кулачки. - Но порой мы снимаем маски там, где в действительности их носим...
Волосы подхватил ветер и словно заигрывая закрыл часть лица девушки, от чего ей пришлось коснуться пальцами волос.
-Военный лагерь на моих землях? Что ж, если это послужит Бертилии, пусть будет так. В последнее время слишком много стало меняться. - Чуть растеряно, Анжоль продолжила свой путь, направляясь к просторным полям, с обрезанной пшеницей. Столь неожиданная встреча, спустя столько времени после маскарада. Да ещё и в такой необычной обстановке. - Лучше зовите меня просто Рене. Мне так куда привычней. И раз вы здесь, значит можно не опасаться, что обезумевшие от свободы люди начнут сжигать всё на своём пути.
Позабавленный реакцией и уже явным узнаванием, со стороны миледи, Лартан следовал за ней, идя рядом, держась за спиной за свои перчатки. Он с наслаждением любовался красотой этой благородной девушки. Усмехнувшись её словам, Керен заметил.
- Ах поверьте, я не позволю народу загубить столь благородный цветок, как впрочем и нашу страну. Свобода, не может быть абсолютно безгранична, - он повернулся в сторону их похода, туда куда шла девушка, а конь Гарден, привычно шёл в нескольких метрах от них за спинами, уже слишком привыкнув к своему хозяину.
- И потому из всего этого, обязательно должен родиться закон. Закон есть и сейчас, но как вы верно заметили, многое меняется и нужен новый закон, более справедливый и созидательный, вы не находите? Впрочем, о чём это я, полагаю, вы вполне согласны с подобным мнением, по крайней мере в отношении большей справедливости, судя по тому, что вы здесь делаете. – Это было воистину в его стиле, отвечать за людей, хотя и не отменяло их собственных ответов.
И вновь его взгляд вернулся к созерцанию, а мысль к вожделению, и потому язык издал следующее.
- Рене, а не хотите ли проверить мои слова и проинспектировать, то что происходит на ваших землях? – Каждое его движение сейчас, было как и всегда точным и он уверенно чувствовал себя идя по неровной почве, в конце концов поля сражений бывают порой куда трудно-проходимее.
- Наша страна сейчас как девочка которую толкнули в грязь. Она плачет и сердце её разрывается болью и обидой. - Как же хотелось спасти ей то что осталось прекрасного. Но всё было тщетно. Сможет ли Волк и его род, о котором он говорил... Быть может и да. - Я весьма согласна... с вами, месье.
Останавливаясь на перекрестке и глядя на дороги которые были изъезжены множеством лошадей и колес. Перепутье всего. Говорили что такие места хранили чужие тайны. Мистификация глупых предрассудков. Уловив предложение мужчины Анжоль отметила что и сама подумывала об этом. Её с той самой секунды как отметила бредущую за ними лошадь.
- Я только об этом подумала. Владения моего отца всегда были довольно обширны, но мы давно не объезжали их. С тех пор... с тех пор как моего брата не стало. Но у меня нет лошади. - Лукавая улыбка через плечо и девушка, повернулась лицом к Лартану. - Боюсь мне придется попросить вас исправить этот недочет.
Когда они остановились, Лартан отметил про себя этот перекрёсток, невольно разум уже обрисовал, как это место выглядело бы с высоты птичьего полёта, на которую сам он поднимался лишь однажды, на чуде науки – воздушном шаре, часто использовавшимся для разведки вражеских диспозиций. А то как место выглядит с такой высоты, (высота ограничивалась канатами, за которые обычно с земли солдаты удерживали такой разведывательный шар), так и выглядит оно на карте, и именно карту, сейчас видел колонель. Со всем, даже малейшим обозначением высот, ибо высоты в строевом бою, значат не мало, за незначительный бугорок, можно спрятать целый полк солдат, от вражеской артиллерии до 6-ти футов, остальные пушки справятся навесом, а вот эти «малышки» вынужденные бить прямой наводкой, буду забрасывать ядра высоко в воздух рикошетом от холма.
И прямо одновременно со всеми этими измышлениями, как бы оно не выглядело странно (сочетание столь не сочетаемых вещей и параллельные мысли), умей собеседница читать мысли, Лартан уже представлял некоторые сцены, и всячески восхищался про себя потрясающей компанией, воистину – думал он, - не зря он решил отправиться сюда, прежде чем посещать лагерь. Снова лёгкая улыбка и офицер надел свой головной убор и бросил взгляд на своего боевого коня.
- Этот конь, Гарден, прекраснейший образец настоящего боевого коня, мне он достался совсем молодым но уже используемым жеребёнком, достался в наследство от одного потрясающего генерала… - человек о котором говорил Лартан, воистину пользовался восхищениями молодого офицера, и это было видно, - генерала вражеской армии. – Тут скользнула тень уважения перед поверженным противником, но она проскользнула лишь на миг, уступая вновь его лёгкой улыбке и страстному взору.
- И поверьте, он без труда справится и с двумя, даже после длительного перехода в спокойном ритме.
Он поднял руку в сторону коня и сделал жест рукой, как бы подзывающий. Конь не слишком понимая, но видя, что к нему обращено внимание подошёл ближе (так это обычно и работало, хотя внешне могло выглядеть, как будто конь жутко понимающий, на деле же Гарден был слегка контужен, и был далёк от идеала). Полковник взял его за поводья и подал руку девушке.
- Не волнуйтесь, он к тому же и невероятно спокоен, годы военно-полевого опыта и пушечной стрельбы, в особенности.
Она аккуратно коснулась крупа Гардена и погладила его. Рене любила лошадей и знала, как порой им приятно такое вот прикосновение. Тихое, мягкое.
- Ты красавец, Гарден. Ты красавец. - Поворачиваясь к Лартану, она снова улыбнулась. - В таком случае леди готова ехать. Мне весьма интересно на сколько обширны мои владения, раз мне так никто и не сообщил о том что тут располагается целый военный лагерь.
Лартан с особым наслаждением ловил её взгляды, и взяв её за ручку помог ей влезть в седло, сам же, он довольно юрко перекинул поводья через голову коня, и не менее юрко и ловко, вскочил на коня позади девушки. Всё же три года офицерской службы (не считая обучения в военной академии), два из которых в полках сугубо кавалерийских давали о себе знать, и ему было комфортно даже сидеть на подстилке, пусть даже седло он и уступил даме.
- Боюсь вам придётся слегка пережить неудобства, моё седло не предназначено для дам, - левой рукой он крепко держался за поводья, касаясь спины девушки, а правой, он обхватил её за талию, слегка прижав к себе.
- Я вынужден вас слегка подстраховать, по этой причине. – В его глазах же, этот очередной фарс, выдавала вся страсть, ведь в этом положении, они едва ли не были в объятиях.
- Мы поедем очень аккуратно. – Он говорил спокойным тоном, не громко, но всё же уверенность, с которой говорил мужчина, была непоколебима, словно сам Лартан под артиллерийским огнём. На мгновение он замер чуть опустив глаза, к её шее и вновь поднял их к глазам, после чего быстро проговорил.
- День за столетие, - он пустил коня аллюром придерживая леди. Её волосы так и пьянили молодого офицера, впрочем лишнего сейчас, он себе не позволял.
Таким вот образом она каталась только с отцом. Но ей в то время было шесть, и удержать её в седле было куда проще. Однако даже сейчас в этом не было проблемы. Разве только со стороны могло представиться немного иначе. Но ведь Анжоль не похищали, а значит всё было нормально.
- Я редко пользуюсь седлом для дам, так что не страшно. Мой Аслан к сожалению остался в Клевуре. - Прикосновение к талии заставило её чуть вздрогнуть и задержать дыхание. Не то, чтоб её смущала такая близость, но было странно именно сейчас находиться в объятиях едва знакомого человека. Вглядываясь в его глаза, и едва не потонув в них, Рене вспомнила другого человека. Который теперь был весьма далек от неё. - У меня всё осталось в Клевуре. И подруга тоже.
К удивлению Лартана, эта девушка и впрямь достаточно уверенно чувствовала себя в седле. Отчасти это объясняло её вполне матёрые, но в тоже время нежные и манящие ручки. В связи же с его привычкой, постоянно держать военную выправку, плечи колонеля были чуть расправлены, а грудь выпирала вперёд, и из-за этого, придерживая её за талию, он ощущал грудью её тело, и о как это сводило с ума от страсти, но как и прежде, мощные разрывы несравнимой ни с чем внутренней энергии (подобные на вид - циклонам, когда смотришь на них из космоса) он направлял в строго рациональные мысли, сейчас кружащие вокруг соль прекрасной особы.
- Отчего же вы так говорите о столице, словно бы вы покинули её навсегда?
- Это не имеет значения теперь. Хотя... - Повернув снова голову и глядя на лицо Лартана, она чуть улыбнулась. - Гражданин путник всё же нашел свою дорогу. И сколько граждан сейчас наверное ищут её в толпе. Крича безумно... Вива ля Бертиль!
Она задохнулась от собственных слов. Словно голос предал её. Анжоль должна была быть там. С алым флагом развевающимся над баррикадами. А вместо этого сбежала в предместья, испугавшись того как хладнокровно убила человека.
- Мне нельзя в столицу. А если и поеду, то не одна.
Прочувствовав дрожь в её голосе, Лартан уловил сочувствие словно антенна, и запечатлел сей момент, запоминая её негодование. Девушка явно говорила иносказательно, но колонель уловил, или думал, что уловил то, что читалось здесь между строк. Он так смотрел на неё сейчас, словно бы пытаясь заглянуть ей в душу и проконтролировать потоки идущие там, впрочем он обожал в целом, прекрасную половину человечества именно из-за этой сумбурности во всём, и в том числе в делах столь важных.
- Ужели ваше сердце, сейчас так стремится туда? Полагаю, сойдутся в толпу, остальные граждане очень не скоро. Ведь сейчас, это совершенно бессмысленно, по всем моим расчётам. – Ему доставляло какое-то извращённое удовольствие рассуждать, на те же важные темы, и в тоже время каждый свой вдох, ощущать сладострастно, будто бы вдыхая ту же душу прекрасной Рене. Практически невольно, пока он говорил, рука которая облегала её стройный стан слегка напряглась, отчего он чуть плотнее ощутил теплоту её тела. Но это, было будто бы связано с неким бугорком который перескакивал конь, и в следующий миг, колонель ослабил хватку, впрочем его лёгкая улыбка, даже не передавало тот демонический оскал, который пронёсся в его мыслях при этом.
Стоило ли остеречься, принимая приглашение того когда сама лично окрестила дьяволом. Милая же подбиралась компания. Волк, дьявол и королева. Один другого краше и все несли какой-то свой тон.
- Научите меня сражаться и тогда я смогу туда вернуться.
- Ах стоит ли утруждать эти ручки весом оружия… впрочем, - он на мгновение глянул перед собой, вечер обещал быть занятным, - вы ослепительны в образе хозяйственной управительницы своего селения, обворожительной провидицы под маской, уверен вы будете столь же бесподобны в образе воинствующей девы, подобно тем воительницам из мифов древней Номской империи.
Прядь её волос коснулась его щеки и как же это взбудоражило Лартана, лишь дыхание помогало ему сдерживать порывы… это было ещё с самого детства, когда он жил в родительском доме, в окружении оккупации, изрядно затянувшейся на многие десятилетия, в периоды волнений его мать, научила дисциплинировать свои мысли и чувства, через строгий темп дыхания. Со стороны, это не было заметно, но оберегало Лартана от множества опрометчивых поступков, оставляя место лишь решительным действиям.
От его слов об ослепительности хотелось смеяться. Столько подобных слов она читала в письмах и всегда отвечала вежливым отказом. Анжоль не задирала нос, не кичилась своим титулом, который наверняка бы перешел её супругу. И даже при дворе, она не раз являлась темой сплетен и всеобщей ненависти за то, как игнорировала правила. Всего раз или два за сезон балов она появлялась среди знати и при этом всегда оставалась в обществе только одного человека. Это был мальчишка с другим менталитетом и выглядевший как чужестранец. Темные глаза, чуть смуглая кожа по сравнению с Бертильцами.
- В роли воительницы мне пришлось побыть однажды... О, как же это было прекрасно.
Слова девушки, несколько удивили Лартана, впрочем он не слишком серьёзно к этому отнёсся. Так, спустя некоторое время, они наконец добрались до лагеря, впрочем уже издали, за невысоким частоколом лагеря, колонель кое-что заприметил и реским жестом руки, держащей поводья, в сторону него обьявил.
- На повезло, попали ко времени, прямо на вечерний развод!
И впрямь, когда они подъехали чуть ближе к лагерю, было заметно, как на песчаном плацу стройно вышагивали верховые ряды драгун. За сим действом, внимательно следил капитан Мерион, сын трактирщика и друг Лартана. Увидев колонеля, да ещё и в обществе дамы, он решительным образом захотел обратить на себя внимание обоих, в равной степени: красотки и начальства. Выведя коня перед строем он встал в "свечу" и сняв шляпу, высоко поднял её над головой. После чего прокричал команды.
- Ровнение на право! Вив ля Керен!
Он был как всегда горяч, немного льстец и большой любитель красивых жестов. А ещё он был счастлив стать офицером, ведь в королевской армии, с его происхождением, ему этого не светило. Мерион улыбался, а драгуны по команде салютовали въезжающему в лагерь командиру. Со своей лёгкой улыбкой краями губ, Лартан направил коня в сторону штаба, который явно выделялся, будучи домом, на фоне солдатских шатров. У всех была форма и аммуниция, и в стороне, под надписью "склад", даже стоял обоз, это значило что Сергиос дополнил распоряжения Лартана и сделал это исходя из рацио, что несомненно понравилось полковнику. Но не один капитан Морион имел свой неповторимый стиль и особенности поведения, в этом лагере. Лартан так же питал тайную любовь к красивым жестам и безрассудным поступкам, тем паче, в присутствии дамы.
- Откровенно говоря, я и сам впервые в моём лагере. До этого я ездил по всей Бертилии, собирал лучших из лучших офицеров. - С этими словами, прямо на коне, он въехал в дом, благо потолки первого этажа, этого двухэтажного домишки, такое позволяли. При этом ни один мускул на его лице не дрогнул, потому что этот человек мог бы и во дворец короля заехать, словно тот был конюшней. А всё потому, что видя ценность лишь в людях и их конкретных способностях, остальное он воспринимал, как милую но не обязательную мишуру, которую легко приобрести, при необходимости: деньги, дворцы, титулы... Война, дала ему однажды важный жизненный урок.
- Здесь не плохо всё обставлено. - Заметил он оглядевшись.
- Я вполне доволен.

[Eglenn]

Возвратившись, Аделита присела на первый подходящий мешок, чуть в стороне от полицейских, от их голосов, слов, разговоров.

... Не с кем здесь посоветоваться, решительно не с кем. Был бы хоть кто-то из понимающих и знающих ее секрет. Она может уйти и оставить все, как есть... ничего не предпринять. Что будет тут? Рано или поздно на баррикадах у кого-то сдадут нервы, он сорвется, это может стать поводом к бойне. А если и не так, вскоре баррикады будут снесены вместе со всеми их защитниками.

Письмо от королевы... Здесь его не напишешь, нужно писать на гербовой бумаге, удостоверенное печатями, печатью кольца не заверишь такое письмо на клочке бумаги - усомнятся, скорее заподозрят ее слуг в измене и подделке. А у дворца - баррикады, впрочем, пройти через задние дворы, с черных ходов, наверняка можно, затем - посланника сюда... Но всё это - долго. Что же делать?.. Уставшие за день от непривычной беготни ноги начали ныть, в наступившей ночи становилось еще не холодно, но довольно зябко. Каково всем этим крестьянам, рабочим и прочему люду работать все дни напролет?..

Но вскользь Аделита отметила, что донимавшей ее весь последний год серой скуки, заставлявшей спасаться в развлечениях (не очень-то помогавших), словно не бывало. Лица юношей на баррикадах со всей отчетливостью стояли перед глазами - не напудренные маски с любезными, но такими пустыми речами, а живые лица, в глазах нечто такое, словно герои старинных легенд сошли со страниц.

Воля и решимость - вот королевские качества. Сколько трактатов посвящено этой теме!.. Правда, речь в них шла о завоевателях-мужчинах, но ведь знал мир королев, не уступавших мужчинам ни в отваге, ни в делах правления. Как сказали бы те женщины из предместий... сидя, дела не высидишь.

Она решительно поднялась, поправила плащ и направилась к офицеру, с которым говорила прежде.
- Мне нужно увидеть вашего командующего. Безотлагательно. Есть, что ему сообщить.

Офицер удивлённо посмотрел на девушку, но узнал её, это была та самая "какая-то шишка" из дворца. Он глубоко вздохнул и отложил котелок с собственным ужином, в виде бульона и багета, который продавался, в том самом трактире, который мсье генерал-лейтенант, избрал своим штабом. Полицейский прожевал еду и сказал:
- Прошу за мной.

Он повёл девицу внутрь, где, над картой города Клевура, с фигурками на ней и бокалом вина в руках, командир полиции Клевура размышлял на тему грядущего штурма. Он выглядел, да и был, больше даже не франтом, а нарциссом, да ещё и с собственной философией относительно своей профессии, должности и подданых Его Величества, горожан, в которых этот неординарный человек видел своих "младших неразумных детей", тогда как полицейские для него были "старшими разумными детьми". Кумиром для него, и об этом даже ходили шутки, был дед нынешнего короля. Подняв беспристрастный взор на даму, он разочарованно достал табакерку и понюхал табаку. Чихнув пару раз, он протёр глаза от слёз шёлковым кружевным платком с вензелем, вышитым золотыми нитями.

- Это вы, как ваш поход к мятежникам, они уже готовы сдаться?
Тон его голоса был слегка высокомерным. А чуть в стороне стоял огромный человек с изуродованным шрамами лицом, в местами порванном кителе полиции, но с закатанными рукавами (как никто другой не носил) и непокрытой обритой головой. В руках этот монстр держал дубину с торчащими гвоздями, и источал не самое приятное амбрэ, в котором с лёгкостью угадывался терпкий запах запёкшейся крови. Генерал-лейтенант с великим трудом терпел этого человека с совершенно звериным взглядом, словно сошедшего со страниц сказаний о гладиаторах, но его любили рядовые. Он нагонял страх на портовых уголовников и каторжан, а это в свою очередь, изгоняло страх из сердец рядовых полицейских.

"Шрама" Аделита увидела впервые, и от щеголя, вероятно, не укрылось, каким взглядом она окинула этого человека - взглядом, в котором угадывалось непроизвольное восхищение столь чистым образцом первобытной звериной силы... вместе с каплей брезгливости. Так человек мог бы смотреть на чудовище, грозное, но неразумное.

- Мне нужно поговорить с вами наедине, - голос девушки изменил тембр - в нем появились глубокие ноты, так она говорила в залах дворца с окружавшими ее кавалерами, когда хотела намекнуть о своей симпатии. - Именно наедине, господин генерал-лейтенант. Я могу доверить это только вам.

Генерал-лейтенант полиции Клевура был рад такой просьбе девушки, прочем дело было не в тоне её голоса, всё же он был женат и обожал свою молодую жену, даже почти как себя, но в том, что сейчас он не знал как поделикатнее избавиться от "шрама", в силу того, что командир не знал, когда этот зверюга может ему понадобиться, в какой момент, ведь кто знал этих мятежников, вдруг бы они решились на прорыв этой ночью. Брезгливо помахав рукой в белой перчатке, (тоже с вензелем из золотых нитей, держа в ней же платок) он дал понять остальным (двум инспекторам и "шраму") что бы они вышли, и те удалились. "Шрам" же оглядел девушку с ног до головы, словно подозревая её в чём-то плохом, будто бы она виновна, но вина ещё не доказана, да и неизвестна ему. Троица вышла на улицу, и в холле трактира, Аделита осталась один на один с командиром Клевурской полиции. Чуть вздёрнув нос к верху, командующий сей столь же расслаблено (как всегда, полузакрытыми глазами) взглянул в глаза девицы.
- Я весь во внимании. - Несколько поэтично произнёс он.

Стоявшая перед ним девушка не спеша размотала тряпицу, в которую был замотан ее безымянный палец на левой руке, и протянула вперед руку изящным плавным жестом.
На безымянном пальце, единственном, оставшемся чистом благодаря повязке, блистало крупными бриллиантами обручальное кольцо с королевским гербом. Кольцо, которое было прекрасно знакомо всем представителям знати, даже тем, что лишь мечтали когда-либо быть представлеными ко двору.
Улыбнувшись, он принял ручку девушки, своей рукой в перчатке, и тут же замер, а расслабленные глаза тут же расширились и метнулись резко в глаза девушки.
- Немыслимо, - успел он произнести, забывшись, - так значит, не все слухи о вас являются лишь слухами... - Быстро отпустив её руку, он глубоко склонился, выступив ногой чуть вперёд, и снимая шляпу с роскошным плюмажем.
- Но зачем же, Ваше Величество, вы снизошли до нас? - Этот вопрос не был обдуман, но вырван из головы и задан совершенно искренне, с беспредельным непониманием происходящего. Ведь событие было сродни крушению небес, в отличие от очередной стачки на улицах его города.

- Это моя столица и моя страна. Ее беды - мои беды.
Облик стоявшей перед генералом почти замарашки изменился с этим узнаванием - в осанке, во взгляде, в жестах появилось то чувство королевского достоинства, какое портретисты старались приписать изображениям всех королей и королев (даже тех, кто в грации немногим уступал бегемоту). Для Аделиты игра во внешнее величие всегда была лишь игрой, с детства заученными правилами - но она была хорошей артисткой, и знала, что эти позы всегда производили впечатление на окружающих.

- Господин генерал-лейтенант, я пришла сюда, чтобы своими глазами увидеть все происходящее и принять решение, которое вам надлежит исполнить.

На мгновение командующий замешкал, потому что понял, что он сделал пару часов назад - отпустил королеву одну в лагерь мятежников. От осознания этой мысли в его горле пересохло, и чтобы не скоротать остаток жизни в казематах, он был готов исполнить любое её распоряжение.

- Извольте, Ваше Величество, я в вашем распоряжении - он ещё раз склонился, а потом сделал шаг назад, после поклона, отойдя на почтительное расстояние. В голову пыталась закрасться мысль, о том, что король потом всё-равно накажет его, но невольно, собственным упущением, он стал пленником ситуации и теперь о короле можно было забыть.

- Объявите мятежникам, чтобы они выбрали парламентеров, которые отправятся в Ронтель и доставят лично Его Величеству их пожелания. Затем объявите, что всем, кто сейчас сложит оружие и выйдет с баррикад безоружным, дабы исключить нападение горячих голов на полицейских, будет объявлена амнистия, и за участие в этом бунте они не понесут никакой кары. Пусть всем им будет позволено разойтись по домам. Арестованных в сегодняшних стычках - отпустить, разумеется, это не касается заключенных уголовных преступников. Но позаботьтесь о том, чтобы эти парламентеры добрались до Ронтеля завтрашним утром, не раньше, но и не позже.

Он смог запомнить всё развёрнутое указание королевы, разбив мысленно его по пунктам, после чего вновь склонился и произнёс.
- Как прикажете, Ваше Величество. - В общем и целом, генерал -лейтенант и короля-то видел крайне редко, издалека, больше он взаимодействовал с министром внутренних дел, отчитываясь перед последним за Клевур, а тут сама королева, как метко заприметил он чуть ранее "снизошла". Да ещё с такой авантюрой, обдумать которую ему лишь предстоит, делясь своим шоком дома с женой, когда он будет отсыпаться от всего этого бедлама вокруг.

- И конечно - никому ни слова о том, кто я. Надеюсь, вы умеете держать тайны. Никому, - Аделита серьезно посмотрела на него - глаза в глаза. - Зайдет речь о причинах вашего решения - намекните, что получили указание от вышестоящих лиц... Но не более.

Он грустно вздохнул, и плечи опустились.
- Как прикажете, Ваше Величество, - повторил он, уже просто мечтая по скорее со всем этим закончить. А всё дело в том, что обычно рядом с такими тайнами, где-то бродил королевский палач, ни чем не уступающий его "шраму".
- Благодарю вас. Надеюсь, вы меня не подведете.

Она вновь набросила на плечи плащ и капюшон, и вышла из трактира на улицу.

[Eglenn]

Спустя примерно 5-6 дней после маскарада в Опере. Ронтель - королевская резиденция.


...Что за встреча!.. встречаться с собственным коронованным супругом - тайком, таясь от посторонних глаз, предпринимая все меры, чтобы остаться неузнанной и незамеченной никем из огромной свиты, сопровождавшей короля на охоте - свиты, от которой отделаться было почти невозможно!

Если бы Аделита была женщиной, ничего не знающей о здешних обычаях - мало осталось бы шансов на такое свидание: тайком пробраться в охотнчий домик было непросто. Сюда, в глубину королевского парка, она явилась все в той же карете прислуги, одетая по совету аббата - в платье, схожее с тем, какое носили сестры милосердия; лицо скрывалось под вуалью. Никто не узнал бы в этой скромной девушке - блистательную королеву, хотя при подчеркнутой скромности наряд был ей очень к лицу - этим обстоятельством Аделита пожертвовать никак не могла. Проскользнув с черного хода (карета подъехала вплотную к двери), она поднялась по маленькой узкой лестнице, устроенной специально для прислуги, через потайную дверь вошла в дальние покои - те, ключ от которых, кроме нее, был лишь только у ее супруга: и замок, и ключи были изготовлены им самим. Сквозь небольшое оконце проникал тусклый свет, в покоях , отделанных красным деревом, даже в разгар дня царил полумрак. Король останавливался здесь во время охоты, чтобы отдохнуть и перекусить, его отец в свое время в этом самом домике тайно встречался со своими любовницами - некоторые становились фаворитками, другим везло меньше. Венценосный супруг Аделиты иногда скрывался здесь от навязчивого общества свиты. Именно это обстоятельство хорошо подходило для тайной встречи. Открыто появиться при дворе Аделита не могла - ведь она уехала на воды, к морскому побережью, путь откуда неблизок.

Издалека донесся топот множества копыт, лай охотничьих собак. Аделита смотрела сверху вниз (покои были на втором этаже) на расфранченных всадников, въехавших во двор ; улыбка не сходила с ее губ. Воистину, сцена для театра!

- Я устал! - безапелляционно заявил Его Величество окружавшим его придворным. Отряд егерей держался чуть особняком, но они прекрасно знали привычки своего короля. - До утра меня не беспокоить, господа. Вы, двое, - крикнул он слугам, растопите камин и чтобы потом духу вашего здесь не было.

Аделита одобрительно улыбнулась. Данное приказание, несомненно, будет истолковано окружением во вполне определенном свете, и сопровождающие короля маркизы, графы и великое множество их пажей (великовозрастных детин, правдами и неправдами добившихся чести сопровождать аристократических особ на охоте) будут в глубине души оскорблены таким пренебрежением. Но видит Бог, давно пора показать, кто хозяин в Бертилии - король, или выдуманный века назад нелепый, утомительный церемониал. С камином слуги провозятся не менее получаса...

Пока слуги возились с камином, Его Величество отвел жеребца в стойло. Как и всякий охотник, за ним он ухаживал сам, не доверяя заботу конюхам. Да и вообще, с лошадьми и собаками он ладил гораздо лучше, чем с людьми. Снять сбрую и седло, скребок, чтобы убрать пот и налипшую пыль, потом напоить коня и задать овса. Уже после он умылся сам. Пол часа пролетели незаметно. Едва слуги покинули охотничий домик, весьма скромное название для небольшого загородного особняка, он захватил из седельной сумки две бутылки вина и окорок и прошел в зал, где его уже ожидала королева.

Из окошка все было видно; прежде чем пройти в гостиную, Аделита распустила свои длинные золотистые волосы, вьющиеся мягкими локонами... супруг ее был равнодушен к красоте женского облика, но все же от этой шалости она не удержалась, зная, как сильно может действовать контраст. В таком вот облике - скромное платье, никаких бриллиантов, никаких румян и белил - король не видел ее даже ночью. Ночью, впрочем, он просто спал...
И лишь когда ее супруг вошел и запер за собою двери - юная королева откинула вуаль и присела в шутливом реверансе.

- Сир, - произнесла она это обращение подданной к королю - с невыразимой иронией. - Вы прекрасный конспиратор.
- Признаться, я был удивлен, получив письмо с просьбой о тайной встрече. И с кем бы вы думали? С собственной супругой!
- Достойно пера литераторов, не правда ли? Благодарю, что вы сумели найти время... боюсь, я позвала вас не ради романтического свидания, хотя, право слово, обстановка здесь куда приятнее, чем в нашем великом дворце.
- По крайней мере, Вы дали мне повод избавиться от этой толпы прихлебателей, которым вечно от меня что-то надо. Все же Ваше общество более приятно.

Юная королева только улыбнулась - она читала в лице и голосе своего супруга, в его манерах, прекрасно ей знакомых, что он говорит правду. Какой редкий случай - возможность расслабиться, не думать о том, как выглядишь со стороны, знать, что никто не ловит твои взгляды и жесты, чтобы сделать их поводом для сплетен!..

- Боюсь, пока мы с вами живем в тисках церемоний, не имея возможности даже посетить собственную столицу открыто, эти прихлебатели, такие любезные, готовят нам погибель и строят козни против нас. Лишь несколько дней я пробыла в городе тайно, но что узнала за это время! Нелегким испытанием это было для меня...

И Аделита положила на стол несколько брошюр - тех самых, пасквильных сочинений, в которых описывались любовные похождения королевы , и пьянство короля, который был выставлен никчемным рогоносцем

Король Бертилии слегка опешил., тупым и к тому же жестоким. Кровавый рогоносец - вот как именовали его в этих памфлетах.
- Так вот чем вы занимаетесь: разгуливаете по городу, как простая смертная.

После он взял несколько листков и бегло побежал их глазами.
- Что за?.. Откуда у Вас эта гадость и как вообще попала к Вам в руки? Нужно немедленно отдать приказ жандармерии отыскать автора этих памфлетов. Я покажу им "кровавого рогоносца" и "булочницу".
Даже королеву удивила такая реакция Его Величества. С другой стороны, была задета честь рода, то, что на протяжении веков полагалось оберегать любой ценой.

- Соответствующие приказы я отдала еще в тот самый вечер, когда впервые все это увидела. Исполнители - полбеды; это всего лишь писаки, и стиль их я узнала легко : это несколько модных авторов, что за деньги сочиняют все, угодное заказчику. Пройдохи при светских салонах Клевура. Но издания! Печать такого количества брошюр стоит больших денег, а они продаются на каждом углу по самой низкой цене. Королева - три гроша! - кричат мальчишки. Не стоило труда узнать, в каких типографиях напечатано все это и кто за это платил. Конечно, подставные лица... Но я и так знаю своих - и ваших, сир - ненавистников. Всю эту разобиженную знать, считающую себя выше королевской чести, а честь полагающей в количестве лакеев и лебезящих ничтожеств вокруг.

- Даже так? А Вы сообразительней и проворней, чем я думал. Я считал, что Ваши интересы ограничены балами и маскарадами, платьями и драгоценностями. Может, Вам стоило стать королем? - Его Величество улыбнулся супруге, а после продолжил уже серьезно. - Известны имена этих заказчиков? Потому что под сказанное Вами попадает все дворцовое окружение.

- Сир, - серьезно ответила Аделита, - я ваша супруга, и мой долг - служить благу вашей страны; я знаю, что вы добры сердцем и справедливы, и благородны в своих намерениях, и из всех людей, живущих в Бертилии, менее всех заслужили стать мишенью подобной клеветы. Еще немного - и я получу доказательства во всей полноте; наши враги считают себя неподсудными и не слишком скрываются, выставляя посредниками в гнусном деле лиц, вполне узнаваемых, своих служителей и даже лакеев. И тогда заказчики не смогут сделать вид, что непричастны.

- То есть имена заказчиков еще неизвестны? Или просто нет достаточных доказательств их причастности?

- Я не сомневаюсь ни минуты, что это - герцог Шоссиан, которого вы знаете как отпрыска знатнейшего рода после вашего, маркиз де Лорени и сам кардинал Марини, мой давний ненавистник. Более того, сир, - Аделита подалась к нему, лицо ее, освещенное отсветами пламени камина, сейчас показалось королю почти незнакомым, такие гордые и волевые черты на нем проступили, - боюсь, это больше, чем простые интриги. В стране голод, улицы столицы полны нищих, недалеко до бунта от отчаяния. А наши недруги вообразили, что смогут прийти к власти, когда начнется хаос, и ждут не дождутся, когда он наступит, попутно выжимая из своих крестьян последние соки, так, что на изобильных землях от голода вымирают целые деревни - все из-за податей в казну их хозяев! Меня обвиняют в расточительстве! Что за низость! Мы с вами так часто слышим о долгах казны! Но знакомы ли вам, сир, эти невинные цифры? - она подала еще один документ. - Вы знаете, что для обслуживания вашей персоны во дворце содержится почти тысяча лиц? Резальщики, зеленщики, пирожники, ключники, помощники ключников, хлебодары, поварята ординарные, поварята простые, чулочники, брадобреи, смотрители бутылок, рядовые епанченосцы, простые епанченосцы, известители, торопители, бегальщики за вином, жарильщики, супники, бутыльщики? И это - только ваши слуги! Столько же нахлебников приставлено ко мне - но я не видела их никогда. А между тем - мы не можем даже выпить воды, когда хочется, и должны страдать от жажды, мерзнуть в королевской спальне, посылать камеристок за ветчиной, когда голодны... Министрам вечно не хватает денег - а все эти канальи съедают десятую долю доходов страны! Вы только подумайте, сир!

- Кстати, о ветчине. Вы проголодались? - король был сама галантность. - Здесь мы не обязаны умирать от жажды и голода лишь потому, что некому подать.
Его Величество взял списки.

- Кто все эти люди? - сказал он, отбросив их в сторону. - Почему я сам покупаю себе ботфорты, когда у меня, оказывается, есть больше дюжины сапожников? И этот окорок, - добавил он, доставая нож, - я тоже взял не на дворцовой кухне. Разве что вино достаточно редкое, чтобы его можно было купить на каждом углу. Кто там за него отвечает? Надо потребовать отчет о состоянии винного погреба.

- Благодарю вас, сир, - в голосе супруги король услышал искреннюю, не придворную благодарность. - Чтобы утолить голод и жажду, достаточно еды и вина, а не тысячи слуг... Подумайте, ведь даже на крохи от содержания двора мы могли бы, например, устроить столовые для бедного люда и тем самым положить конец этой лжи о нашем равнодушии к бедам народа.

- Вот что, дорогая. Раз уж Вы начали это дело - вам и карты в руки. Я завтра же подпишу приказ об изъятии всего тиража этих памфлетов, владельцы типографий предстанут перед судом и будут обязаны выплатить штрафы. К тому же надо ввести цензуру, чтобы подобного больше не повторялось. Герцог и маркиз будут отстранены от двора и лишены титулов и земель. В конце концов, еще в детстве, когда я был принцем, мне не раз повторяли, что став королем,я буду волен делать все, что захочу. Теперь я хочу, чтобы они поплатились за клевету. Конечно же, - добавил он, - если Вы предоставите мне неопровержимые доказательства их причастности. Но насчет кардинала Марини я бессилен, Святая Церковь всегда жила по собственным законам, разве что при обвинении в государственной измене я могу принять соответствующие меры.

- Мы должны довести расследование до конца. Ах, сир, боюсь, мы с вами все это время были пленниками этого дворца, рабами этикета и церемоний, и какая смелость и воля будет нужна, чтобы разорвать этот круг! Но во мне вы всегда можете обрести надежную поддержку.

Разливая вино по бокалам, король внезапно спросил:
- А теперь поведайте мне, с чего такая резкая смена Вашего времяпрепровождения? Раньше Вы даже не помышляли об этом, как, впрочем, и я сам.

- Я была на маскараде в Опере, сир, - Аделита вздохнула. - Тайно, приложив все усилия, чтобы меня никто не узнал. Кавалеры, дамы, многие, уверена, не из знати... И там кто-то стал бросать с верхней галереи листки с подобным пасквилем. Рядом со мною стояли кавалеры, ловили листки и читали их - читали для меня, уверяя, что я во всем превосхожу эту распутницу-королеву! Можете представить, что я испытала. Чего мне стоило смеяться, когда хотелось плакать от обиды и бессилия перед такой бессовестной ложью! Эти кавалеры говорили мне, как страдает народ, пока распутница объедает страну, как люди голодают целыми провинциями, как в столицу идут потерявшие надежду бедняки в поисках хлеба - когда мы с вами наслаждаемся безудержной роскошью! Я не была бы дочерью своей матери, достойнейшей из герцогинь, если бы не поклялась добиться искренней любви нашего народа, и тем самым опровергнуть клевету, и наказать лжецов.

- Насчет лжецов можете быть уверены. Что же до всего остального, мне всегда говорили о важности традиций, а Вы так просто хотите взять и отменить их.

Аделита улыбнулась и сделала глоток вина.
- О, сир, если б мы с вами из рабов церемониала превратились в его хозяев, и прогнали бы бездельных объедателей казны, - она указала на листок с "торопителями", - это уже облегчило бы ваше правление.

К сожалению, запал Его Величества быстро иссяк. Он понял, что в этих делах может положиться на супругу, которая, как оказалось, достойная дочь своей матери, о которой о слышал еще в детстве.
- Вот и займитесь этим. Я же подпишу указы, которые Вы сочтете нужными и уместными. И не забудьте о доказательствах, я хочу, чтобы показательный процесс состоялся как можно скорее, надо дать понять, что король и его семья - не повод для насмешек.

- Только повод к процессу нужно найти другой, - она приложила палец к губам, - не стоит давать повод всему королевству обсуждать личную жизнь монарших особ, словно адьюлеры светских повес. Не сомневаюсь, у наших врагов достаточно грехов, чтобы можно было наказать их, не привлекая внимания к нашей постели. Вся знать прекрасно поймет, за что их постигла кара... А пока, ваше величество, - она приподняла бокал, - выпьем за вас, за короля, достойного своих великих предков.

- Знаете что, раз уж Вы заговорили об организации бесплатных столовых для бедняков, пусть конфискованное состояние послужит этим целям. Считайте это моим вкладом в Ваш прожэкт.

Аделита наградила супруга улыбкой и взглядом, полным такой признательности и уважения, что были лучше тысячи слов.

[Eglenn]

Этот вечер у камина, куда они сами подкладывали дрова, за вином и нарезанным мясом, без всяких лакеев - был просто мечтой. Если б в Ронтеле уже наверняка не судачили о загадочной фаворитке, с которой король, не слишком любвеобильный, уединился в охотничьем домике - можно было чувствовать себя на вершине блаженства. А ведь наверняка не просто судачат, но и злорадствуют, что у гордячки-королевы появилась соперница, и отъезд королевы на воды, должно быть, устроен не просто так, а чтобы удалить ее от двора, чтобы не маячила перед глазами...

- ...А мне на днях попалась древняя книга о соколиной охоте. Ей лет двести, не меньше, - к слову обмолвился король.

- Двести лет!.. Такая старина!.. Но будьте осторожны, сир, мне много говорили, что бертильский двор издавна славен отравителями, а иные из них мазали ядом страницы книг... -она взглянула на брошюру памфлета, лежавшую на столике - вот где яд! - и король, проследив ее взгляд, понял ее мысли. - Мне кажется, я зря пренебрегала охотой.

- Иногда неплохой способ развеяться, вроде ваших балов.

- Скакать на коне, чтобы ветер бил в лицо, смотреть в небо, где кружит охотничий сокол... - Аделита зажмурилась, представив эту картину, - Это прекрасно! Увы, я не умею стрелять, и с мужчинами мне не сравниться.

- Несомненно, у Вас есть другие таланты. Впрочем, если Вы хотите, то можете сопровождать меня утром. Только нужно будет подобрать подходящий костюм для верховой езды.

- О, у меня есть такой костюм. Мужской костюм, - наклонившись в сторону короля, интригующе произнесла Аделита. - Вы, конечно, не знаете о нынешних модах, но многие знатные дамы позволяют себе такое баловство - на маскарадах наряжаться в костюм кавалеров.

- Не уверен, что он подойдет. И что считается допустимым на маскараде, ведь на то он и маскарад, не подобает носить женщине, а тем более королеве, в обществе. К тому же, - король улыбнулся, - в женском платье Вы выглядите просто великолепно.

- Ваша правда, охота в обществе двадцати графов, тридцати маркизов и сотни пажей требует приличий, - вздохнула королева. - Сбежать бы в поля от всей этой обузы!..

- Похоже, Вы и так теперь постоянно сбегаете. Да еще вся эта таинственность: история с отъездом на воды, свидание в охотничьем домике.

- Сил моих нет, ваше величество, - призналась Аделита. - Хуже всего, что почти все - кого ни приблизь - видят во мне источник выгод, чинов и синекур. Эти намеки, нетерпение скорей добиться привилегий, ожидание, что я назначу из казны им содержание!.. И никакого дела до того, что казна почти пуста, что долг Бертилии огромен, что в нашей плодороднейшей стране крестьяне умирают с голоду от непосильных податей и бегут в города в надежде найти работу, а там пополняют полчища нищих! Если лошадь не кормить и не давать роздыху, долго она не протянет, знают все простолюдины. А нашим придворным франтам это невдомек! Нет, сир, свободу я могу найти, лишь будучи неузнанной, или рядом с вами.

- Я вижу, у Вас уже есть планы, как решить хотя бы часть перечисленных сейчас проблем. Что ж, не будем тянуть. В конце концов королю положено заниматься государственными делами, не полагаться же в этом на министров, после такой нелестной их характеристики из Ваших уст.

Аделита помолчала, откинувшись в глубоком кресле. Она вдруг поняла, как дорог ей этот человек, насильно навязанный в мужья - один из немногих, с кем она могла быть откровенной, к кому успела привязаться. И как было бы страшно его потерять.
- Знаете, сир, весь вчерашний день до сумерек я раздавала хлеб в нищих кварталах Клевура - вместе с собственными слугами, в одежде пансионерки - и говорила с людьми. Кто откуда, как оказался в нищете, почему... А вечер и ночь была на баррикадах.

- Вы сказали, на баррикадах? И почему об этом никто мне не доложил? Ведь это же бунт.

- Они говорили - это не бунт, это революция. Не беспокойтесь, сир, сейчас этих баррикад уже нет, и слава Господу, обошлось почти без жертв, если учитывать, сколько крови могло бы пролиться.

- Но как Вы там оказались? Разумно ли подвергать себя такому риску? Ведь если бы с Вами что-нибудь там случилось, мне бы на самом деле пришлось стать кровавым властителем.

- Наши предки были отважными воителями и каждый день подвергали себя риску, не страшась участвовать в боях и походах, и прожили долгую жизнь, прославив свои имена. Мне хватило увидеть господина начальника полиции, одетого, как расфранченный лакей, чтобы понять - Клевур может утонуть в крови, а мы ничего не узнаем, пока разъяренная бессмысленной бойней, голодная толпа не явится в Ронтель. До тех пор нам будут сообщать, что в Клевуре все спокойно! Я ненавижу такие обманы.

- И что же Вы предлагаете?

- Я узнала, что еще давно Вам, сир, было подано прошение , в котором подробно говорилось о делах в Бертилии, и просьба о созыве собрания, чтобы решить эти трудности. Прошение было составлено не оборванцами, не голытьбой, а людьми образованными и почтенными, среди которых - профессора университета, лучшие умы страны. Они обращались к вам, сир, надеясь встретить понимание и вместе найти верный путь. И что же? Наши министры приняли мудрое решение - утопить этот документ в канцелярском болоте, лишь бы он не добрался до Вас! Никто не осмелился преподнести Вам документ, изобличавший, что страна на грани беды! И вот, когда все надежды студентов развеялись, когда Клевур переполнился нищими из голодных деревень, самые отчаянные решили заявить о себе этой глупостью - созвать единомышленников на баррикады. И кто знает, что могло бы случиться, если бы народ из нищих кварталов, который должен был прийти на баррикады, не был вчера весь день на раздаче хлеба!

- Так получается, что эта инициатива спасла ситуацию? Вы еще и провидица ко всем прочим достоинствам. А что там было за прошение?..

- Я видела детей, которые едят крыс! Вы представляете, сир? Не к столу будет сказано... Дети, оборванные дети, которые ели жареных крыс! В нашем с вами Клевуре, в нашей столице! Да, я отгородилась от народа роскошью, но и у меня есть сердце... Я ничего не знала о предстоящих баррикадах, всего лишь не выдержала видеть подобное! - король увидел, что белая, тонкая рука его супруги, державшая бокал, задрожала от волнения. Впрочем, она быстро вернула самообладание. - Сейчас я Вам все расскажу - Вы все увидите будто своими глазами....
... спустя некоторое время Аделита завершила:
- И вот, сир, как я велела, завтрашним утром их представители прибудут в Ронтель - чтобы никакие подобострастные лжецы не могли встать между Вами, отцом Бертилии, и теми, кто не боится отдать жизнь ради процветания Вашей страны и благополучия Вашего народа.

- Что же Вы сразу не сказали? Значит, утром нам следует отправиться в Ронтель, а охота... охота подождет.

Аделита вдруг улыбнулась лукавой улыбкой, совсем по-детски.
- А чтобы никто не узнал, что я в Ронтеле - мне можно будет спрятаться за портьерами в Вашем кабинете.

- Зачем же? Или же Вы и дальше собираетесь свои вылазки? Мне думается, сейчас это не самое разумное решение. В виду тех настроений в Клевуре, о которых Вы мне сообщили.

- У меня есть один план... - подмигнув супругу, словно заговорщица, она поманила его к себе и зашептала так тихо, что не сумел бы услышать даже слуга, если бы притаился за дверью.

- ...Похоже, у Вас талант к интригам не меньше, чем у покойного кардинала Ривалье, - прокомментировал король изложенный ему план. - Кстати, Вы же не в курсе последних слухов Ронтеля: Его Высокопреосвященство кардинал Марини пропал, уже два дня его никто не видел.

- Какой приятный сюрприз! А вам еще не сообщили, что Святейший Престол сделал епископом аббата д`Эрбле, талантливого астронома и механика?

- Но это же невозможно. Простого аббата и вдруг продвинуть до епископа...

- Возможно, Святой Престол решил его возвысить в надежде на мое покровительство - ведь я приглашала аббата в свой избранный круг, чтобы мы могли полюбоваться звездами в его телескоп... поистине волшебное изобретение!

- Да, я уже слышал об этом. Стало быть, Святой Престол заинтересовался происходящим в Бертилии?

- Если бы я что-то понимала во внешней политике! Полагаю, епископ изложит волю Святого Престола куда лучше меня. Мне самой ясно одно: Бертилии сейчас не до новых войн, даже во имя веры...

- В таком случае нужно будет пригласить епископа... как вы сказали, д'Эрбле... и побеседовать с ним. К тому же, мне не послышалось, что он еще и талантливый механик? Было бы любопытно взглянуть на его работы.

- Он один из единиц, знающих мой секрет. И дал мне крохотный пистолет, который можно легко спрятать... - Аделита с большой осторожностью достала это "дамское оружие". - К счастью, пока мне не приходилось пользоваться этим механическим чудом.

- Какая занятная конструкция, - произнес король, разглядывая пистоль. - Никогда такого раньше не видел. Говорите, это он сам сделал?

- Именно. Ведь можно было бы вооружить армию новым оружием...
- Не знаю насчет армии, но он гораздо меньше, чем обычные. Похоже, епископ действительно неплохой человек, раз проявляет беспокойство о Вас. При встрече надо не забыть его поблагодарить. Но я тоже надеюсь, что Вам не придется им воспользоваться. Признаться, теперь мне будет не по себе в Ваше отсутствие.

- Я буду осторожна, сир. Ради вас и вашей заботы.

[Eglenn]

Обстановка парадного дворца могла произвести - и производила - огромное впечатление на тех, кто был здесь впервые. Не зря этот дворцовый комлекс считался самым роскошным, самым блистальным из всех, что когда-либо создавались... говорили даже - во всем мире. Огромные зеркала во все стены, резные золотые колонны, портьеры из драгоценных тканей, канделябры и люстры с сотнями свечей и светильников, своды , покрытые картинами кисти лучших мастеров, предметы роскоши и искусства на каждом шагу - все это было исполнено с большой художественностью, при всей помпезности - было красивым, и взгляд путался во всем этом изобилии красоты. Для тех же, кто знал изнанку этого царства роскоши - помпезность была лишь ширмой, скрывающей изнанку. Жить здесь было неудобно - не только прислуге, но всем, включая многочисленную придворную знать и даже саму королевскую семью. Некогда удобство планировки, возможность отапливать эти громадные залы, в которых всегда царил холод - было принесено в жертву показному блеску. В королевской спальне в зимнее время царил холод, от которого вода в кувшинах покрывалась корочкой льда - обстановка, выдержать которую немногим было по силам. Но всего этого гости не знали.

Толпа придворных, разодетых в пышные блестящие одежды, в париках, с напудренными, нарумяненными лицами - даже у пожилых дам, даже у мужчин - расступилась перед неожиданными и невероятными гостями, перешептывание летело по залу.

Никто, кроме представителей знати, не имел права вступать в залы этого дворца. Даже прислуга здесь - вся! -принадлежала к отпрыскам дворянских, хоть и обедневших родов. Сейчас же лакеи отворяли двери перед представителями простонародья, черни - иного слова для представителей народа здесь не знали.

Малый зал для аудиенций был, тем не менее, достаточно большим. Достаточно большим, чтобы вошедшие оставались на значительном расстоянии от кресла, подобного трону, предназначенного для короля. Стену за этим троном скрывала портьера, на которой были вытканы королевские гербы, обстановка создавала впечатление спокойной величественности.

По стенам стояли вооруженные гвардейцы - видно было, что эти люди, в отличие от многочисленной челяди, не просто так носят мундиры.

Король появился в зале самым последним и не спеша взошел на трон. Про себя же он думал, что весь этот церемониал чрезвычайно утомителен.
Он оглядел делегатов, после еще раз пробежался глазами по тексту декларации.

- Итак, нам все понятно, но сама форма подачи больше похожа на ультиматум. У вас есть какие-то пояснения по сути?

В делегацию входили, естественно, только наиболее трезвомыслящие преподаватели (двое), один банкир, один трактирщик и всего один потомственный аристократ, ныне являющийся публицистом и теперь к тому же революционером. Они представляли разные политические движения, лишь только зарождающиеся в мыслях людей и пока лишь проявляющиеся в простейших терминах, но ещё в дороге они сговорились друг с другом не спорить при короле и его окружении, ни при каких обстоятельствах.

Каждого из них, конечно же, сильно впечатлило убранство дворца, само здание, а некоторых привело в тайное внутреннее бешенство то, что они видели вокруг (в людях, присутствующих здесь). С трудом они сдерживались, глядя на этот мир, не то что оторванный, но вконец извращённый даже на своём "небесном" уровне. Эдакое явственные иллюстрации для поговорки "с жиру бесятся". Когда вошёл король, делегаты соблюли протокол и склонились перед государем, после чего избранный для ответа преподаватель Сэн Луи Готьен произнёс в ответ на вопрос короля.

- Если бы, сир, у Вас были бы достоверные и вездесущие осведомители, Вы бы знали, что такая форма подачи, стала не иначе как вынужденной, и стала последней возможностью обратиться нации к королю. - Он смотрел на государя, а его коллеги при этих словах оглядели придворных. А Сэн Луи продолжал.
- Суть же сей декларации проста - необходимо построить взаимоотношения: нация и король, без ненужных элементов. Ибо время, кое является лучшим судьёй, и холодный рационализм, доказывают необходимость изменений, и безнадёжное устаревание множества традиций, устаревание, тянущее страну к деградации и упадку, сир.

Хоть внешне могло показаться, что он говорит смело (а это были смелые люди, в достаточной мере), но всё же столь из ряда вон выходящее событие отдавалось в некотором волнении этих революционеров, стоящих в центре внимания придворного окружения.

- Нация и король - это звучит хорошо. Но, позвольте, король всего один, а нация большая. Так какие элементы считать нужными, а какие нет? Что же до нашей осведомленности, то именно она позволила вам появиться сейчас здесь, а не проливать кровь на улицах Клевура.

Вот тут от волнения не осталось и следа. Нахмурившись, Сэн Луи ответил, позабыв обо всём этом окружении, вызывающим у него лишь отвращение и ненависть.

- Мой король, мы не боимся пролить свою кровь и отдать свою жизнь, если того потребует необходимость нации! И сейчас эта необходимость взывает к престолу создать всесословное собрание, которое бы во главе с вами, сир могло бы повернуть порочную систему, сложившуюся у нас вспять, и законотворчеством, создать новую систему, мы, ваши подданные сможем организовать более справедливые правила сосуществования людей между собой, вне зависимости от сословия и положения в обществе. Дабы все люди имели доступ к образованию, и как следствие что бы каждый подданный имел возможность доказать свои качества, и возвысится до должностей, пред лицом Вашего Величества, на которых они смогут принимать решения, по настоящему профессионально, используя таланты заложенные Богом, от природы.

Малый зал был выбран не случайно - акустика в нем была совершенно особенная благодаря облицовке стен, форме зала и его конструкции. И портьеры за троном, словно окружавшие его, были не случайны - они ниспадали сверху таким образом, чтобы стоявший за ними мог тихо говорить с королем, так, что посетители ничего не услыхали бы. О необходимости собрания , да и об образовании, Аделита и ее венценосный супруг уже говорили прежде: все это действительно было необходимым. Но сейчас Аделита шепнула:
- Сир, я поинтересовалась бы у этих людей, не желают ли они остаться здесь, рядом с королем, чтобы подробнее обсудить положение дел.
Мы не знаем их, они не знают нас, - подумалось ей. - Может, это будет случай разорвать преграду?

- Собрание? Допустим? Еще раз спрошу про критерии. Если это будет выборное собрание, то по каким критериям в него будут отбираться? А если по заслугам, то заслуги бывают разного рода. Один и то же человек может быть блестящим полководцем, но в жизни вне армии ориентироваться слабо. Или ученый, проводящий большую часть жизни за исследованиями, приносящими несомненную пользу обществу, но сам оторван от общества, потому что эти самые исследования отнимают у него уйму времени.
- Несомненно, по нашему мнению, должна быть проведена избирательная компания. При обязательном соблюдении свободы слова и печати. Вы спрашиваете о критериях? Так главным критерием будет лишь то, что изложит кандидат в это всесословное собрание в своём предвыборном листе, который будет дозволено распространять средь населения, и если его мнение будет отражать чаяния нации, то она и изберёт его и подобных ему достойных людей в собрание. Ныне же, если не касаться частных случаев и говорить о тенденциях, нация требует справедливых судов, с применением института присяжных заседателей и как следствие искоренение судебного произвола, имеющего место быть. Крестьянство же требует возвращения доброй старинной традиции нашей нации - общинных земель, где нет места правам феодалов над людьми, что искоренит гнусный произвол, прячущийся за буквой несправедливых законов, воспрещающих простому люду, вашим подданным, сир, охотиться и заниматься рыбной ловлей для собственного пропитания и достатка, оставляющих это право лишь за аристократией. Городская буржуазия, мой король, требует искоренения притеснений наших мануфактурщиков, препятствования свободному торговому денежному обороту, прерываемому ныне беспределом феодалов, в наши скорбные дни имеющих на это некое своё "право". Поверьте сир, всё это всплывёт, как только падут оковы цензуры, и люди готовые взяться доказать на собрании необходимость новых законов, появятся и станут избираться всей нацией по достоинству, кое заключается в двух важных пунктах - знание нужд нации, и готовность эти нужды удовлетворять, через законотворчество.
- Что изложит кандидат в своем листе? И это разом решит проблему? Я уже вижу, как кандидаты нанимают мастеров высокопарного слога для написания этих листов. По моему мнению, нельзя ограничиваться одним лишь этим фактором. Кандидат обязан доказать, что достоин, может и будет выполнить свои обещания. А еще вы затронули вопросы суда и цензуры. Сначала о втором. Вы требуете свободы слова? А разве ее сейчас нет, когда любой может нанести безосновательный поклеп на другого человека? Именно цензура должна ограничивать нацию от таких обвинителей. Смысл в том, чтобы ограничить возможности цензуры, направление ее влияния. Поэтому все разговоры, что дескать это нам не нравится, надо отменить не слишком то умны. Прежде чем что то отменять, надобно предложить свой работоспособный вариант. Представьте себе механизм, - король использовал метафору, наиболее близкую ему, - в котором один из узлов быстро изнашивается, к примеру. Можно выкинуть этот узел, тогда весь механизм остановится, а можно изобрести ему на замену более надежный.

Склонившись перед королём, в последний раз, Сэн Луи ответил.
- Вероятнее всего, Ваше Величество рассматривает весь этот фарс занятной забавой для себя и своего премерзкого окружения. Рад, что мы смогли повеселить вас, сир. А теперь простите, нам нужно вернуться к товарищам и погибнуть за революцию.
С этими словами делегаты развернулись и направились прочь из дворца, но, будучи не уверенны, что они дойдут до баррикад, были готовы вступить в драку без оружия, всё равно это будет славная смерть за судьбу нации, на баррикадах или прямо во дворце от штыков гвардии.

- Постойте. Во-первых, мы еще не договорили, во-вторых, вы сами своим поведением превращаете разговор в фарс, желая выдвигать требования, но не рабочую программу. А в-третьих, есть вопрос, где может действительно понадобиться ваше мнение.

Король сделал знак гвардейскому лейтенанту, и в зал под конвоем ввели герцога Шоссиана и маркиза де Лорени.
- Эти двое обвиняются в казнокрадстве. Должен ли я, согласно этому, - Его Величество потряс декларацией, - отпустить их до окончания следствия, чтобы они предприняли меры для сокрытия улик или покинули Бертилию, или же взять их под стражу?

При словах Сэн Луи о "премерзском окружении" по толпе придворных пролетел шум, кто-то же просто онемел от такой неслыханной дерзости в адрес короля и знатнейших аристократов; эти наглецы посмели повернуться спиной к королю!.. уходить из зала без его дозволения! Неслыханно! Вне всяких сомнений, эти трое по всем обычаям двора должны были поплатиться своими головами; король же сделал вид, словно ничего не случилось... что творится на свете?..
Но уже через несколько секунд всем стало не до дерзких простолюдинов, поскольку вид арестованных герцога и маркиза ввел всех в оцепенение. Ничего подобного двор не видел несколько десятилетий.Казнокрадством занимались все, кто имел такую возможность, но эти двое... кто вообще осмелится спрашивать отчета у столь высокопоставленных особ?..


У двоих аристократов - высшая знать! - вид был таким, словно они сами не верили в то, что с ними происходит. Оба выглядели надменно, смотрели свысока, но во взглядах уже проступала испуганная оторопь.
Устало и исподлобья, посмотрел бледный смертник на короля и введённого преступника. Указав на него пальцем, Сэн Луи проговорил:
- Преступления против нации, доказанные и неоспоримые судом присяжных, должны быть наказаны через отсечение головы, за то, что он, - и вновь этот молодой преподаватель сверлил взглядом герцога, - враг нации, что доказал своим действием, как и многие другие присутствующие, за нарушение первой статьи этой декларации. - Тут он обвёл пальцем те участки зала, которые были по сторонам от "трона".

- А если когда-нибудь, я встану на пути нации, то отсечь голову будет необходимо мне! Ибо закон должен быть превыше всех и каждого.
Настроение его коллег было разным, кто-то ещё боролся с собственным страхом, кто-то уже полностью предался ненависти и только лишь ждал, но у всех это отражалось в налитых кровью глазах.

- Вот вы сейчас и выступаете в качестве этого суда присяжных.

В отличии от коллег, сам Готьен был сбит с толку, он совершенно не понимал игры, которую вёл король. То ли этот августейший аристократ играется с ним, словно кошка с мышкой, и, возможно, делает это намеренно в своих политических целях перед лицом его окружения, то ли он действительно заинтересован в идеях республиканцев, точнее, в той их части, которую они решились изложить в декларации на данном этапе. Сэн Луи посмотрел на герцога и маркиза. Они выглядели необычно. По крайней мере, Готьен ещё ни разу не видел столь высокопоставленных аристократов такими, и ему понравилось, будто что-то внутри всколыхнуло его душу и потянуло в жажду расправы под знаменем мести.
- Если ваша правда, сир, то ... - если же это всё была игра, то Сэн Луи была смешна эта игра, и драматичность того, что он повёлся на неё. - то я и мои коллеги, хотели бы взглянуть на доказательства их вины. Как бы лично я к ним не относился, таково их право - их вина должна быть доказана.

Вспомнив ряд своих лекций, молодой преподаватель с прищуром посмотрел опять на двух задержанных, после чего заявил:
- Так как сейчас еще не существует законов, которые были бы приняты всей нацией под вашим руководством, сир, в этот временной период мы вынужденны прибегать к законам королевства, которые в свою очередь напрямую зависят от слова Вашего Величества. - Всё-таки Готье преподавал студентам своё любимое древнее Номское право, а ещё был любителем почитать задокументированные судебные прения из развитой (в области права, сравнительно со всем миром) Озикасты. Он сделал круговой жест рукой, больше из-за преподавательской привычки, ибо так же рассказывал о законах Нома и о действии суда присяжных в той же Озикасте студентам, и продолжил. - Таким образом, сейчас, до начала работы собрания, до принятия декларации прав человека, в вашем праве, сир, заключить этих двоих под стражу. И в вашем же праве назначить им какой угодно особый суд, в том числе избрать самостоятельно присяжных заседателей, защитника, обвинителя и судью. Но присяжные должны быть беспристрастны, а то, что вы сказали в отношении этих людей, уже делает меня и моих коллег людьми с особым мнением, поэтому присяжных для них я бы советовал назначить тайно, и после оберегать их от излишней информации на время судебного разбирательства. И главное, мы прибыли сюда по другому поводу, сир.
- Насчет другого повода - вы пришли даже с не декларацией, а с требованием. Требуя, но не предлагая. Теперь же и я требую, чтобы это, - Его Величество вновь поднял лист бумаги, - было подкреплено программой действий, которые можно было бы обсудить по каждому пункту, и по каждому пункту придти к согласию. И надеюсь, это не займет у вас много времени, раз уж вы сами обратили наше внимание на положение в державе. За сим вы свободны, но теперь я жду от вас конкретных предложений.

[Eglenn]

За своей портьерой, никем не видимая, Аделита в тонкую щель смотрела на происходящее, нахмурившись; она видела, что для делегатов король продлжает оставаться маской , символом тирании, любое его слово истолковывается в этом ключе, барьер враждебности слишком высок. Об аресте клеветников она еще не знала, и мысленно поблагодарила супруга, оказавшегося столь дальновидным.
Но в маленький кабинет, сейчас запертый изнутри от всех, кроме короля, у которого был ключ , она вернулась с не слишком веселыми мыслями. Здесь царил сумрак, свет падал только из маленького квадратного окна наверху.
Едва дверь закрылась послышался скрип дивана. При ближайшем рассмотрении на нём угадывалась человеческая фигура. Сергиос зевнул и перешел в сидячее положение. На этот раз его одеяния больше напоминали облегающую чешую.
– Приветствую, Аделита. Знаете, я бы на вашем месте что–нибудь сделал с санитарными условиями дворца и понятиями о гигиене.
- А, это вы, небесный волшебник, - королева уже не удивилась. - Хотела бы я знать, как вам удается вот так появляться... С дворцом сделать что-то тяжело, его строили для помпезности, не для удобства, сквозняки в нем ужасные.
Она села на обитый парчой табурет - успев заметить, что он пыльный, и смахнув пыль платком, чтобы не пачкать юбку.
- Достаточно просто. Вижу для вас началось не простое время. Но думаю мы могли бы вам помочь. Так или иначе, но социальную структуру вашей страны надо менять. Предложения революционеров конечно дельные, но остаётся несколько скользких моментов.
- Менять нужно многое, но в чем я уже не сомневаюсь - или мы сбросим ярмо этих церемонных ритуалов, или они нас погубят. Вы видели? - она кивнула в сторону двери, ведшей по маленькому коридору к нише за троном, - они видят в короле маску деспота, тирана, а не личность, между ними - стена. А ведь если бы они могли встретиться попросту, за бокалом вина, разговор пошел бы совершенно иначе!
- Ну так пускай встретятся. Это не такая большая проблема. Но думаю не смотря ни на что, они придут к согласию. Передать законотворчество народным собраниям - не такая плохая идея. При условии что всё будет честно и в собраниях будут участвовать разные люди, но всё объединённые идеями общего блага.
- К согласию по многим вопросам они придут, важен еще и тон, в котором все это делается. Что они расскажут своим сейчас, вернувшись?.. Что король поиздевался над ними, желая выставить глупцами перед свитой?.. Встретиться, любезный волшебник, им невозможно - король постоянно под бдительным оком сотен жаждущих сплетен людей, каждый шаг его окружен препонами, запретами и предписаниями...
– Здесь собралось такое количество паразитов, что король может отдать их на растерзание толпе. Все выиграют.
- Для всех жителей Бертилии главный паразит - я сама, - заметила Аделита. - Видите ли... Да, нахлебники, да, тунеядцы. Но у всех этих людей есть жены, есть дети - не те великовозрастные бездельники, что уже сделались очередными нахлебниками, а младенцы, дети, подростки, не виноватые в том, в какой семье родились, ничего еще не понимающие в жизни. Немало этих нахлебников - старики и старухи, дряхлые и беспомощные. У нахлебников есть дочери - молодые девушки... а вы понимаете, что будет, если позволить толпе учинять самосуд? Впереди пойдут самые низкие, самые подлые, те, кто уже убивал, кто не боится убивать, кому нравится убивать. Вы понимаете, что будет со всеми этими людьми - с девушками, которых будут насиловать и убивать, с дряхлыми стариками, которых убьют в их постелях и креслах-каталках, с детьми, которые будут видеть всю эту кровь вокруг себя, и если выживут, навсегда сохранят в душе этот ужас и жажду мести тем, кто это сделал? И вот, в такой кровавой оргии преступники, убийцы и ночные бандиты станут подавать пример всем остальным. Это будет польза революции? Это ее убьет изнутри. Делегаты говорили - должен быть суд. У революции позиция такова, и с нею я согласна.
– Я не верю в беспристрастность народного суда или суда присяжных. Люди всегда подходят предвзято. За некоторыми исключениями.
- Но поймите, суд все же опирается на законы, а когда начнется самосуд, растерзают отнюдь не тех, кто заслужил месть или повинен смерти по закону, а тех, кто просто попадется под руку, - Аделита чувствовала, что начинает волноваться, понимая, что этот чужой и могущественный человек может, желая блага, натворить страшные вещи. - Я вас умоляю, если у вас были такие планы, не нужно такого!..
– Я ни на чем не настаиваю. Просто указываю на ошибки. Ибо для меня нет особой разницы между судом народного собрания и самосудом. Но я бы мог помочь создать особую структуру, которая будет заниматься контролем исполнения законов. Неподкупную и независимую. Так же совет – введите индекс социальной полезности. Дабы определять, кто имеет право участвовать в дальнейших собраниях, а кто нет. Мы готовы предоставлять информацию о вкладе каждого гражданина. Те кто не приносят государству пользу, не должны влиять на его судьбу.
- Совершенно с вами согласна, сударь волшебник... но как вы это сможете устроить?
– У нас есть методы обучения и индоктринации. А так же следим за каждым человеком на планете
- Индоктринации?.. - переспросила Аделита, не поняв смысла этого слова.
– Изменение бессознательных установок. Человек станет абсолютно неподкупным и будет действовать согласно закону, как монах, живущий строго по канонам своего ордена.
- Да разве же такое возможно?!
– Разумеется возможно. Иначе бы не предложил. Есть конечно определённые критерии, но это уже наша забота.
- Но ведь это означает, что из человека можно сделать и злодея, и покорного раба.
– В принципе можно, но не слишком полезно. Глобальные изменения могут привести к утрате ряда уникальных качеств присущих людям. Я и сам подвергался похожей процедуре, но в несколько ином варианте. Но мы отдаляемся от сути вопроса. Скоро сюда зайдёт ваш супруг. – Сергиос протянул королеве несколько листов. – Тут вы найдёте указания, как именно использовать мои предложения. Скрытый тоталитаризм, служба безопасности с неограниченными полномочиями. Может показаться жестким вариантом, но это сработает и все НОРМАЛЬНЫЕ люди будут довольны.
Да, пока наверху честные люди - сработает, подумалось девушке, - но если честного короля сменит настоящий деспот, и возьмет такую службу?.. Страшно подумать, что он сможет натворить.
- Благодарю вас... Я очень признательна вам за помощь и советы.
– В таком случае, оставляю вас для обсуждения. – Фигура потеряла очертания и растворилась в воздухе.

[Eglenn]

Знакомые шаги короля, тяжелые, гулко отдающиеся во внешнем высоком коридоре, были слышны издалека - пришелец растворился вовремя. Остались только бумаги, на которых красивым почерком, от руки, были написаны советы "небесного волшебника". Убрать их Аделита не успела, да и не собиралась.
- Как же эти делегаты меня утомили, - произнес король, скорее для себя, чем жалуясь кому-то.
- Вам бы встречаться с ними в уютном кабачке, где никто не знает вас в лицо, и где они не знали бы, что вы - король...
Аделита заметила, что кресла в этой комнате так же запылены, как табурет, который она отряхнула для себя - и все тем же платком смахнула с одного из кресел пыль.
- Садитесь, сир. Здешние служанки, похоже, совсем забыли о своих обязанностях...
- Значит их надо выгнать. Монаршие особы в конце концов не обязаны это терпеть.
- Сколько раз я замечала этих милых девушек за флиртом с гвардейцами. Безумно утомительно, когда у моих покоев дежурят несколько незнакомых мне девиц и дам, не дающих ни на минуту остаться одной, слушающих из-за двери каждый звук, замирающих в этих подобострастных поклонах, не смея поднимать глаз, словно они не люди вовсе!.. И бог ведает, о чем они шушукаются за моей спиной. Нет, сир, у меня есть моя Берта и несколько верных горничных, которых я знаю годами и могу им доверять - больше мне не надо никого...
Берта была камеристкой королевы, девушкой из обедневшей дворянской семьи, по сути - одной из немногих подруг королевы.
- Но все это - мелочи. А хорошо вы устроили с герцогом и маркизом! Блистательная сцена, придворные просто потеряли дар речи!
- Но, похоже, этим я разворошил осиное гнездо.
- Это осиное гнездо - прибежище трусов. Уверяю вас, уже сегодня все, кто связан с делами этих двоих , начнут бежать из Ронтеля.
- Хорошо, если бы все... Но у многих хватит и смелости, и влияния, а, главное, наглости, чтобы начать выговаривать мне, насколько я не прав, отдав на растерзание толпе с улицы двух уважаемых людей.
- А вы собираетесь отдать их толпе?.. Их можно судить за казнокрадство, выявив попутно их сообщников - и лишить состояния способом, вполне подобающим приличиям... - тонкие светлые брови молодой королевы сошлись к переносице, - и жизни тоже. Их семьям можно позволить убраться, но не им самим - чтобы они стали строить козни за границей, и натравливать оттуда на нас всех, кого смогут. Ах да, нужно ведь еще указать, что писать завтрашним газетам: иначе они могут начать возмущаться дерзким поведением посланников черни. Они ведь несколько раз нарушили протокол и назвали окружение короля "премерзостным", и ушли без дозволения , повернувшись к королю спиной!.. - саркастическая усмешка на губах.
- Попытались уйти, - возразил король, но я им не позволил. Что же до газет, на самом деле все просто. Пусть пишут, чо король соблаговолил принять и выслушать представителей нации, как они себя называют, и согласился с одними из их предложений, другие же требуют более серьезной проработки. Насчет того же суда присяжных вполне здравая идея, опять же при соблюдении определенных условий. А вот указ о клевете, безосновательном поливании другого грязью я готов подписать прямо сейчас.
Аделита покивала задумчиво.
- И для того, чтобы пересмотреть бюджет Ронтеля и двора, собирать собрание не нужно...
- Сократить расходы на всех этих бездельников, список которых вы показали вчера? Подозреваю, что среди них есть и не бездельники, кто-то же убирает дворец, стирает белье, готовит пищу...
- О да, без сомнения. И здесь придет на помощь моя Берта и ее подруги. Уж они-то знают всю подноготную Ронтеля, как свои пять пальцев!
- Так где же они были раньше?
- Больше сотни лет Ронтель живет по заведенному укладу. Служанкам ли думать о том, чтобы все изменить?.. - Аделита вдруг распахнула глаза, ей пришла в голову новая мысль. - Сир! а ведь мы совсем забыли, что у нас с вами есть наши собственные земли. Земли, населенные великим множеством людей, земли, на которых стоят города. Ведь это можно применить к тому, чтобы создать там такие области, откуда мы сможем черпать верных надежных людей... Ох, правда, я размечталась - сейчас там, должно быть, управляющие чувствуют себя хозяевами и грабят все, что могут, пока есть возможность.
- Подозреваю, что воруют все, от министра финансов до последнего поваренка.
- Если украдет голодный мальчишка - его вешают, а если украдет министр финансов... - Аделита не договорила. - Мне совсем не жаль, если поварята будут есть бекон, купленный для королевского стола, просто всему есть пределы. О наших с вами, сир, парадных обедах мне уже рассказывали, что вся сотня ежедневно приготавливаемых блюд , к которым мы не притрагиваемся, уходит на рынки пары ближайших городков, к вящему довольству поваров. Эти ужасные парадные обеды!.. Сидеть, словно в зверинце, когда на тебя таращат глаза провинциальные дворяне, приехавшие ради чести полюбоваться на невиданное зрелище - король и королева за столом!.. - ее веер досадливо хлопнул. - Впрочем, это пустяки, главное - налоги и все эти "права гражданина"...
- Похоже, делегаты сами не представляют, как реализовать собственный проект. Это скорее набросок, а не чертеж, по которому можно что-либо сделать.

- Пусть предоставляют разработанный подробный план изменений. Кое-что, правда, мне удалось прочесть в их брошюрах, среди них есть и немало легальных - полагаю, вам это будет небезынтересно.
- Вот то, о чем я говорил, не хватает проработанности. Требовать, не не думать... Но среди их идей есть действительно здравые. Тем же судом присяжных стоит заняться даже до следующей встречи. По крайней мере это снимет с меня необходимость вникать в каждое дело на будущих процессах, которых, чует мое сердце, будет немало. Мы же действительно разворошили осиное гнездо этих казнокрадов, которые теперь будут уповать на древность своего рода, мол их предки всегда служили королям.
Аделита подала супругу листы бумаги, оставленные "небесным гостем".
- Вы это прочтете первым... я не раскрывала. Но, может быть, там есть что-то разумное?..
- Что еще за гость? - Его Величество удивленно поднял бровь. Ни о чем таком королева еще не рассказывала, может просто из-за того, что не было времени.
- Рассказ будет долгим, сир, и более всего мне хотелось бы, чтобы вы не усомнились в моем здравом рассудке...


Рассказ королевы получился долгим.
- Это просто невероятно, - только и смог произнести Его Величество. - Мне кажется, что я сплю.

Аделита кивнула, подняла было машинально руку - жест привычки поправлять высоко поднятые волосы - но рука встретила ткань скрывающего волосы покрывала, напоминавшего чем-то фату; она улыбнулась - привычки сильнее нового облика.
- Я уже успела понять, что за любые долги рано или поздно приходится расплачиваться... и быть в долгу у столь могучей силы мне не хочется.
- К тому же это похоже на ловушку. Сначала дать то, без чего потом не обойтись, а потом требовать за свои услуги все больше и больше. Но, если, как Вы говорите, у них есть возможность знать все, что происходит не зависимо от того, где именно, то какой у нас выбор?
- В том-то все и дело. Он и так может взять все, что хочет.
- Тогда я решительно ничего не понимаю.Когда то давно я слышал фразу - предложение, от которого нельзя отказаться. Похоже, это именно то.
- "Служба безопасности с неограниченными полномочиями", - повторила Аделита фразу, произнесенную гостем. - И люди, которые будут подчиняться, как самые верные вассалы. Если можно сделать кого-то таким... значит, нечто подобное можно сделать и со мною, и с вами, и с кем угодно. От такого не по себе. А еще вдобавок можно сделать наоборот?.. Сегодня такой слуга обожает меня, завтра, по щелчку пальцев , возненавидит и возжаждет уничтожить?.. Да, он прав, хорошо было бы иметь такую службу, но если уж думать о таких верных слугах и посланниках, я бы предпочла создать все это своими руками.
- Вы лучше меня знаете этого "небесного гостя". К тому же, после последних событий вопрос доверия кому бы то ни было самый насущный. Только сейчас я понял, чо во всем дворцовом окружении нет никого, кроме Вас, на кого я могу опереться.
- Вы еще не видели список двухсотпятидесяти голов, которые надо снести, чтобы провести великие реформы? Правда, он был напечатан давно.. уже не такой свежий, - Аделита мило и даже кокетливо улыбнулась, и достала из кармана платья листок бумаги, отпечатанный в типографии, подала супругу, - так вот, я там значусь первой. Вас там, к счастью, нет. Забавно, что многие мои враги оказались врагами и этих... реформаторов.
- Ну, Вашу голову мы сбережем. По крайней мере после сегодняшней аудиенции это перестало быть первоочередной проблемой. Посмотрим, как это проявится в будущем. Уже сейчас предвижу недовольство аристократии. А ведь у каждого из них своя, пусть небольшая, но армия. Я уже распорядился своей личной гвардии контролировать ситуацию, но стоит заранее отобрать верных генералов, чтобы они были готовы действовать без промедления. Ох уж и втянули Вы меня... Еще недавно моей самой большой проблемой была нехватка точных инструментов для обработки металла. А теперь с одной стороны аристократия с их вековыми привилегиями, с другой народ с их требованиями реформ, куча бездельников во дворце и на десерт таинственные пришельцы. В пору уйти в монастырь.
- Одна из фавориток вашего деда до того устала от светской жизни, что умоляла позволить ей уйти в монастырь... и, говорят - она была счастлива... впрочем, почему была?.. Кажется, она и поныне здравствует, хоть и в годах. Вы верно сказали об армии, правда, всем известно, что офицеров, сплошь знатных, не любят в их полках, ведь рядовые - сплошь простолюдины. А это значит, что кое-где полки могут повернуться против командиров-притеснителей. Знаете, сир, мне вдруг только что пришло в голову! Ведь двор непременно свяжет вашу благосклонность к бунтарям - и таинственную фаворитку! Начнут судачить, что потому король таит ее от всех, что она простолюдинка, она-то и внушила пагубные мысли королю, а может быть, она сама из вожаков бунтарей! - она рассмеялась звонким смехом.
- Что еще больше подогреет недовольство знати.
- Нам нужна надежная опора. Верные генералы... Есть и те, кто лично нам предан, но корыстолюбцев больше. Погодите, мне доносили о молодом военном, как его имя... - она побарабанила пальцами по мраморной столешнице, - Лартан Керен?.. Да, кажется. Интересно, что он в последние дни собирал старых товарищей по службе, все - из простонародья, и устроил лагерь близ поместья моей подруги, Анжоль, вы ее знаете - она вам представлена, это девушка с бескорыстным сердцем, ее уже пытались скомпроментировать передо мною...
- Хорошо. А я наведу о нем справки среди своих гвардейцев.
Внезапно, король обнял супругу, как тогда, в охотничьем домике.
- Похоже, моя дорогая, пришло время Вам "вернуться с вод".
- Пожалуй, вы правы, мой дражайший супруг. Но о фаворитке вам не стоит забывать!. - и она чмокнула короля в щеку - с видом лукавой и хитрой служанки, чью роль так любила играть в домашнем театре.