Шенонсо. Штаб-квартира Ордо Маллеус на Терре

[Sven]

Он просто стоял здесь. Стоял босыми ногами на траве и смотрел на рассвет, созерцая его. Ему казалось, он стоял здесь всё время, или только что тут очутился, а в левой руке, предательски тяжелили сапоги. Прочные военные штаны, китель, расстёгнутая кожаная пилотская куртка, длинный белый шарф, кожаный шлем лётчика, поверх которого была повязана традиционная повязка, белая с красным символом солнца. А в стороне, на травке лежал меч предков, боевая катана. Впервые, в его жизни, меч испытал на себе подобное пренебрежение. Утренняя роса на траве немного холодила ему ноги, но молодой японский парень, всего девятнадцати лет на вид, не обращал на это никакого внимания. Он просто стоял и не мог понять, что же я видел?... что я видел?... Этот страшный и простой вопрос повис в воздухе перед ним. Перед лётчиком священной империи страны Восходящего Солнца. Память его, память обыкновенного, проклятого человека, начала постепенно отделять до и после, расставлять всё по полочкам, пытаться осмыслить. Человеческий мозг, продолжал работать. Сатори… Нобунага Сатори, такого было его имя. Он был лётчиком. Японец нахмурился, он вспомнил свою решимость. Он был лётчиком и погиб во славу своего отечества. Он был «божественным ветром», он был камикадзе.
Постепенно, его память расставляла всё по местам. Первая, героическая смерть. Вторая, не менее героическая смерть, третья смерть чести, отчаяние и встреча с древним духом куэй дзин. Он прилетел на станцию в космосе, принадлежащую правителям Земли. Станцию Звёздная Кузница. Сатори обучался там летать на новых аппаратах, он мечтал быть полезным своей новой империи, древний дух, подарил ему упокоение через служение Сатори, точнее стремление к служению Империуму, а потом было нечто. Нечто что не мог объять его разум, нечто, по сравнению с чем, даже великая таинственная мрачная Звёздная Кузница – сама по себе меркнет, пред теми событиями. Тогда он подумал, что наступила его последняя смерть. Смерть окончательная, но нет… Вселенная родилась вновь, и это не укладывалось в голове, она ведь не могла исчезнуть, просто был какой-то катаклизм. Тот же человеческий мозг, пытался дать хоть какое-то логичное объяснение тому, что навсегда запомнил «страж империи». Нужно было остановить поток мысли, остановиться и ощутить пустоту, как тогда перед тем как его самолёт ударил в корабль гайдзинов. Нужно было успокоиться. Японец силой закрыл глаза, сжимая веки, оскалился и рухнул на колени, ударяя кулаком о землю, он прокричал.
- симпу токубэцу ко гэки тай Нобунага Сатори! Банзай! – Он представился самому себе, и клич воина помог ему остановиться. Японец быстро выхватил меч из ножен. На чистейшем, как гладь озёрного пруда, лезвии катана-то, отразился свет солнечных лучей. Сатори поднял меч высоко над головой и холод меча, укрепил разум воина, охладив его, подобно внезапному дождю. Дыхание выровнялось, он был достоин своих предков. Продолжая сидеть на коленях, Сатори закрыл глаза, а меч аккуратно вложил в ножны, которые уложил на свои колени сверху. Японец встречал рассвет. Рассвет же на его лбу отражал лучи Солнца. Теперь, в его мыслях, была иная фраза. «Служить Империи»….
Он не знал, где он находился, хотя и подозревал, что на Земле. Тот же рассвет, то же Лунное Кольцо, а значит он в империи и всё хорошо, а значит, он будет служить. И лишь в душе его остался чёрный след неясных воспоминаний из того загадочного места, что ныне зовётся Чёрный Трон.

[Эйрис ап Эйлунд]

Сон уже давно прервался. Но быть таким маленьким элементом вселенной ей было слишком необычно. Да и к тому же сквозь ветки Фобоса прорывался ветер, драконице пришлось сделать обратное превращение. У неё ещё будет время прогуляться по этим местам в двуногом облике, а пока можно было снова размять косточки, к тому же намечался легкий дождь и это несказанно радовало. Утро наступало самое прекрасное... Беат посмотрела на красного дракона, на Фобоса, который теперь замер с распростерыми крыльями и глядя в небо. Он любил ловить первые лучи солнца и иногда казалось что в такие моменты он словно расцветал внутренней мощью.
- Маленький дракон хочет летать... - Представив на секунду такое, она чуть заинтересованно посмотрела на корневую систему. Что если её создания смогут и правда ходить? Их питает энергия и сила Земли, но для этого им нужно глубоко пускать свои корни. И всё же внутри они оставались полыми. Пустыми, сплетенными в фигуры растениями. А потому ей нужны были книги... но кто мог помочь войти в замок и при этом ничего не разрушив. Это был критический вопрос, который заставил драконицу замереть напротив главного входи и внимательно посмотреть на всё великолепие здания.

[Sven]

Лёгкие тучки завершили рассвет, близился небольшой дождь и Сатори прервал свою медитацию, укрепляющую дух, и успокаивающую разум, приводя его в гармонию. Японец надел на себя сапоги и застегнул куртку. Свой самурайский меч, он сцепил с ремнём, опоясывающим штаны и огляделся вокруг. Похоже, это была Европа, судя по тем зданиям, которые были здесь. Лётчик ни за чтобы не догадался до этого, если бы не стериотипные представления о Европе, в Японии, которые он получил после второй смерти, после Второй Мировой войны. Самое большое здание было чуть вдалеке, и Сатори направился к нему. Обходя этот красивый дом, он с любопытством отмечал для себя, умелость всё же гайдзинов, хоть иногда уделять внимание деталям, в архитектуре. Японец зашёл за угол, туда, где он подразумевал находится главный вход в этот дворец, и замер. Живя в Империуме, помня правление зоалордов, и побывав на Чёрном Троне, видя гибель и перерождение Вселенной, перестаёшь удивляться многому, но на какие-то доли секунды, всё же вид дракона застопорил лётчика. Дальнейший свой путь он продолжил, несколько медленнее. Сейчас он размышлял над тем, говорит ли этот дракон, ведь это был дракон, а драконы, по его представлению, должны не только говорить, но и быть великими мудрецами, всё же Сатори был японцем. Кмикадзе остановился в трёх метрах от дракона и поклонился – сай кейрей, самым глубоким (45º) и продолжительным поклоном.
- Могучий дракон-сама, не подскажешь ли ты, - понимая. Что находится в какой-то из территорий Терры гайдзинов, он говорил на общем, имперском языке, изученным им на Звёздной Кузнице.
- Я нахожусь на Земле, в Империи Людей, мудрой императрицы Керы? – Он покосился в сторону на здание.
- В Европе ли я? И какой теперь год и месяц?

***

Тем временем, в своей кузнице, Максимус Деций занимался самыми обычными делами. Пока мальчишка с интересом для себя, познавал свой собственный мир, откуда он был родом, Деций поглядывал форумы игр TES, занимаясь тем же и посмеиваясь над игроками. Но это было отвлечение от основного дело – основным делом, были: частичная сборка разборка заказанного им огнестрельного оружия, смазка деталей, в общем и целом тоже оружейное дело, но нового уровня. А ещё, Деций продал через имперский интернет, некоторые свои кузнечные изделия, где он зарегистрирован анонимно, без указания адреса, только со счётом одного из банков Империума.


***

Одавинг почувствовал уход Беат, с закрытыми глазами, но продолжал лежать совершенно бездвижно. Он всё придавался воспоминаниям. Старый красный дракон…

[Эйрис ап Эйлунд]

Она сидела на против входа недвижима. Словно каменное изваяние. Точнее она могла бы быть этим изваянием, если бы не подрагивающий в нетерпении хвост. Голос донесшийся откуда-то сбоку слегка удивил её и драконица чуть приподняла лапу, думая что перегородила кому-то дорогу.
- Двуногий? - Её голос был вибрирующий и мягкий. Не смотря на то, что с людьми ей говорить приходилось в последнее время редко. Однако же она была внимательна и даже развернулась всем телом, опуская голову на землю. - Человечек задает забавные вопросы. Да. Это Европа. Франция. И здесь правит существо по имени Кера.
Продолжая следить за молодым человеком, драконица чуть вздохнула и вытянула лапу, чтоб коснуться его.
"Здешнее время идет не так как мы привыкли..."
- Сейчас осень. Прекрасное время года для многих. Но как считает человечек? У него манеры человека чести. - Она помнила Японию и её маленькие условности. Такой поклон мало где встретишь, разве только в книгах... А их Беа прочитала не мало.

[Sven]

Выпрямившись, но по прежнему держа руки, плотно прилегающими к телу, и продолжая держать военную выправку, Сатори задумался над ответом дракона. До некоторой степени, ответ был не полон, но может быть глупо было, у столь могучего существа, спрашивать точную дату. На его беспристрастном лице, не появилось ничего, однако души коснулось лёгкое смущение, когда он услышал лестное выражение в свой адрес, и увидел тянущуюся к нему лапу. Страха в нём не было, всё же свой страх камикадзе утопил ещё во времена своей первой гибели, но это было чрезвычайно необычно. Японцы, культура где тактильные контакты, между незнакомыми людьми, мягко говоря, не сильно развиты, но то был совсем иной случай ведь перед ним был вовсе даже и не человек, а о драконах - вот таких вот, живых, настоящих драконах, он знал мало. В его мыслях, одна догадка сменяла другую, и он подумал, что это некоторая необходимость, поэтому протянул руку в ответ, дабы не практикуя рукопожатия (в обычной жизни) просто дотронуться до драконьей лапы. В конце концов, когда ещё представится такая возможность.
- Я лётчик, моё имя Нобунага Сатори я родился в месяц уцуги в первом году правления, божественного императора Хирохито. - Он вновь поклонился, но в этот раз, поклоном "эсаку", коротким в 15º - По современному, это 1926 год сэйрэки. Погиб, в первый раз в 1945-ом году, второй раз в 1946-м, и только после этого осознал своё проклятие. Мудрейший куэй дзин мира мёртвых, направил меня на то, что называется Чёрный Трон - он указал пальцем в небо, - там, с позволения аль-Асвад-санги я изучал современные лётные машины. Потом произошло, то чему у меня нет объяснения, не знаю как я оказался здесь но... - он решил рассказать свою небольшую историю. Не то что бы Сатори был из тех, кто любил распространяться о своей судьбе каждому встречному, но опять-таки перед драконом, можно было и объясниться.
- Но мой долг служить империи, возможно здесь я смогу найти свой путь. - В знак благодарности, за то что он был выслушан, лётчик повторил поклон. Но не разгибаясь, он ответил на вопрос дракона. - Осень время написания поэзии, время опадающей листвы и любования луной, время хризантем и время без богов, когда готовят сакэ, каминасу. - Только после этого, он вновь выпрямился.

[Эйрис ап Эйлунд]

Он был честен. И потому, лежа перед ним со сложенными крыльями и с таким легким касанием до его руки. Беат закрыла третье веко и вслушалась в его говор. Она словно погрузилась в медитацию, улавливая нити его жизни. Тонкие цепочки разорванных волокон струились вокруг него, складываясь в едва видный узор. Просто человек, но с таким рисунком...
- Человек последний своего имени. - Эти слова прозвучали одновременно в голове и в слух. Вместе они сплелись в вибрирующий тон от которого сама душа приходила в резонанс. - Наверное тяжело быть одиноким в своих стремлениях. Смерть отвернулась от тебя, но ты всё ещё её любимец.
Сплетение нитей Жизни прерывала черная нить, она отмеряла время каждого, заставляя блекнуть дорогу существования каждого существа.
- Путь Нобунаги не вечен, но долог.

[Sven]

Столь удивителен был вид дракона в этот момент. Сатори показалось, на мгновение, будто бы дракон моргнул, но глаза оставались открыты, будто бы человеческий пространный взгляд, столь знакомый самому японцу. Обретение пустоты и готовности к решительным, беспрекословным действиям, - оно всегда сопровождалось, в его жизни, подобным взглядом. Физически, он практически ничего не ощущал, но когда неизвестный чёрный дракон заговорил, у лётчика чуть приоткрылся рот от изумления. Создавалось странное впечатление, как будто его прочитали подобно свитку с иероглифами. На словах дракона об одиночестве в устремлениях, Сатори опустил взор, он вспомнил свой отряд, вспомнил как они договорились увидеться с другими "божественными ветрами", на том свете и как он не добрался до них. Увидит ли он когда-нибудь своих друзей? Дракон дал ответ и на это, "не вечен, но долог" - эта фраза гонгом прозвенела в голове. Лётчик глубоко вздохнул, сметая тень наваждений. Чтение его судьбы, подобно свитку, показалось Сатори чрезвычайно интимным делом, а потому он доверился новому знакомому и сел в позе лотоса, по удобнее в том месте, где стоял, продолжая смотреть со смесью удивления и уважения.
Японец ни как не мог вспомнить подобного описания дракона из упоминаний о духах и драконах известных ему, отсюда следовало, что это был дракон о котором Сатори ничего не знал, дракон как-то связанный с судьбами людей, как предположил лётчик.
- Как тебя зовут, могучий дракон? - Спросил он, чуть расслабившись. Он не слышал, что бы в Империуме драконы выходили вот так, явно для глаз человеческих, а то как парочка драконов выявила себя, ни смотря на запрет, в Японии, он не знал, так как в этот момент, уже находился на Чёрном Троне. - И что делаешь ты здесь, в этом месте? - Он посмотрел на большой фасад европейского дворца, который привлекал внимание собеседника, до того как Нобунага отвлёк дракона.

[Эйрис ап Эйлунд]

Беа снова открыла глаза и её янтарные радужки лукаво свернули. Ей был интересен этот человек. Его скорбящая душа, его разорванный в клочья мир. Не себя ли она видела в нем? Её брат был где-то там, на просторах огромной вселенной. Он давно стал её частью, а вот сама драконица сопротивлялась.
- Я покинула свой дом до того как получила своё взрослое имя. Беат назвала меня мать. Та-что-танцует-с-ветрами назвал шаман и мой учитель. Ты тоже был рожден для неба. - Ей нравилось говорить сейчас. Нравилось слушать свой голос. Замирая на секунду, драконица удивилась тому как легко заговорила с кем-то кто был ей незнаком. Так просто. В Японии она только и делала что пугала по ночам охотников и рыбаков. Огромным черным облаком проплывая в небе. - Я всё ещё изучаю этот мир. И с каждым новым сном, он становится для меня ближе.

[Sven]

Японец внимательно выслушал, как оказалось, собеседницу и глубоко задумался, о том что она могла вложить в свои слова, помимо сказанного, а потом он тепло и по доброму улыбнулся опуская глаза.
- Да так и есть – проговорил он, кивая, - я не представляю своей жизни без неба. – Когда он говорил эти слова, это было до ироничности очевидно, ибо человек говорящий это, сейчас был в полном облачении лётчика конца второй половины XX века, своего рода стереотипном облачении. Даром что Беат, едва ли могла оценить, столь утончённую культурологическую оказию, в силу недавнего пребывания на Земле.
Её слова, о побеге из дома, ничуть не удивили синтоиста, вполне способного предположить, что у драконов есть такие же дома. Дома, в понимании – семейства.
- Много ли, Беат, ты уже узнала в этом мире?
Раскрывая крылья и разминая их, она снова поднялась. От чего теперь смотрела сверху вниз. И ей льстило что человек задавал вопросы. Ей нравилось как шла река разговора.
- Мне сложно подобрать слова, малыш Сатори. - Драконица задумчиво посмотрела на небо. Здесь ей не удавалось описывать как прекрасен мир в деталях. Она видела его тонким и многогранным. И впервые её озарила мысль от которой ранее она приходила в ярость. Беа помнила как вздымались её крылья при мысли о том что кто-то станет для неё важным. Ревность сестры к брату, который нашел свой новый "дом", нашел свою новую "семью". Она не могла смириться с таким. - Я узнала что этот мир как ребенок, которого качают бережные руки матери. Его разрывают внутренние распри, он пылает гневом внутри. Но он прекрасен и юн. И мне приятен этот мир.
Речи драконессы, самурай, а камикадзе по духу и достоинству, тем паче честно исполнивший свой долг, дважды, может так называться, слушал как заворожённый, догадываясь сколь высокая мудрость за ними скрывается. Он понимал, что наверняка в столь простой беседе, со столь ограниченным пониманием, которое можно ожидать от смертного, пусть и со столькими жизнями, вряд ли можно передавать мудрость драконов, заключённую в их особо видении миров. Встав, вслед за Беат, Сатори несколько раз попытался себе представить, как видят мир драконы, даже самое простое из мира смертных, по его умозаключением могло видеться у них сложным и многогранным, подобно дорожному столбу, в котором живёт одновременно множество духов.
- Этот мир живой… - сказал он глядя куда-то в землю, придя в ходе своих измышлений к такому итогу. – Он жив и полон жизни, - эти вещи казались Сатори разными, поэтому и озвучил он их по отдельности. Но как и положено смертному, японец заинтересовался другим. Он снова улыбнулся, будто ребёнок готовящийся сделать шалость, а именно так оценивал Сатори свою наглость – допрашивать дракона, и спросил.
- Но что ты делаешь именно здесь, во… Франции? – на ум пришёл ограниченный контингент вооружённых сил Франции, на оккупированных территориях Японии. Но эти дурные мысли быстро развеялись, в предвкушении ответа.
Она внимательно смотрела на него, взглядом улавливая поток мыслей. Ей можно было только догадываться о чем он думал. Но всё это только вселяло в неё уверенность. Он и представить себе не мог на сколько он близок к истине.
- Он дышит. - Ей хотелось показать хотя бы кому-то то, что видела и слышала она сама. Но для этого нужно было принять одно единственное правило. Но захочет ли этот человечек пойти на такое. Вопрос о Франции застал её немного врасплох. Она растерялась. И чуть привстала, от чего передние лапы оторвались от земли. - Потому что здесь моё творение. И я не хотела, чтоб его уничтожили. Когда дракону одиноко, он пытается найти себе занятие.
Сатори немного удивился, ведь творение драконов, по крайней мере, в его понимании, должно было быть чем-то величайшим, чего Земля давно уже не видела, но опять-таки по его мнению, должна была помнить. Японец кивнул и снова задумался, смотря куда-то в сторону.
- Наверное, тебе было очень одиноко, раз ты решила создавать творение прямо здесь, в этом мире. – Он поднял глаза и вгляделся в янтарные зрачки Беат. А дальше, он поспешил, и сказал то, что потом захотел бы не говорить, но что осталось в воздухе.
- Кто же может посметь угрожать творению дракона? Не иначе варварство гайдзинов. – Лётчик нахмурился.
- Малыш Сатори. Иногда в сердцах даже живых людей зарождается тьма. А моё творение всего-лишь оболочка. В которую может вселиться мерзкие шейды. - Он смотрел прямо в её янтарные глаза и потому она склонила голову так чтоб быть с ним на одном уровне. - Ты смелый, Сатори. Ты задаешь вопросы. То варварство хотел совершить мой брат, потому что это его долг. Он больше меня сроднился с этой вселенной.
- Твой брат? - Сатори и вновь удивился, - но ведь это значит, что творение дракона, хочет уничтожить другой дракон. - Нобунага совсем запутался, и из-за этого почувствовал всю глубину своего невежества. Японец глубоко вздохнул, ещё и это проявление эмоций, не делает чести, он опустил глаза и поклонился драконессе.
- Прошу простить, но я мало знаю о драконах. Ибо не понимаю, разве этот мир... вселенная не принимает гармонично любое творение твоего волшебного народа? - Сатори говорил и думал о вселенной, как о природе. По особому воспитанию, он не воспринимал слово мир/вселенная, в данном контексте как сообщество людей, что было более в европейской традиции.
Беат помотала головой и закрыла глаза снова.
В этот раз она сделала то, что делала всегда, когда хотела что-то сказать и при этом собраться с мыслями.
- Не все драконы мирны. Дикие драконы опасны своим безрассудством. Я могла бы тебе показать. Но для этого нужно видеть моими глазами.
Сатори как-то рассеянно улыбнулся.
- Наверное человек никогда не сможет видеть глазами дракона… Ведь тогда бы мы знали столько тайн, которые таит этот мир. И наверняка, жили бы совсем по другому. – Потом он вновь стал серьёзен. – Честно, я никогда раньше не встречал драконов, но знал, что в каком-то, из миров, обитаете вы целыми сонмами. Жаль что в нашем мире, не встречались вы, до этого времени. – Улыбаясь, он кивнул.
- Великая честь иметь беседу с драконом.
"Человек может. Но это очень серьезный шаг, малыш Сатори."
Она говорила тихо и голос её звенел лишь в голове Нобунаги... Приоткрывая один глаз, драконица тяжело выдохнула. Этот выбор не мог быт спонтанным. В него вкладывалось всё самое важное и главное. Здесь нельзя было спешит или поддаваться горячности. В их мире это было честью. Редко когда из рода отдавали яйцо с нерожденным драконом. Ну а уж взрослые особи совершенно не были пригодны для такого. Слишком уж горяч норов у сформировавшихся подростков. Это грозило многим. Но здесь всё было иначе.
- Ты столь же любопытен как дракон. Это похвально.
Когда голос, прозвучал в его голове, человек слегка вздрогнул, от неожиданности и инстинктивно оглянулся, как будто голос мог принадлежать кому-то другому. Хотя первое чувство, подсказывающее, что это голос Беат, сначала отодвинутое в сторонку, сознанием японца, вновь вернулось и победило. Изумление вновь и вновь касалось Сатори, будто бы ветер в бурю, то захватывая его душу, то стихая. Вот и теперь, мягко говоря, он не ожидал ничего такого. Для уверенности, рука самурая легла на его меч. В беседе повисла некоторая пауза, ибо лётчику нужно было переварить, то что он только что… «услышал». Вздохнув и собравшись с мыслями, камикадзе серьёзно посмотрел в глаза Беат с вопросом застывшим в глазах, и озвученным мгновением позже.
- Ты говоришь… человек, может стать как дракон? То есть может видеть как дракон?
- Человек может получить силу, защиту и знания дракона. Прости, что я коснулась твоего сознания, Сатори. - То как напрягся человек перед ней нисколько не потревожило драконицу. Она лишь мягко смотрела на Нобунагу и ждала ответа. На дне его глаз она прочитала всю глубину его жизни. Неизмеренной никакими длинами. Её сердце было пробуждено ритуалом который подвластен был лишь шаманам. Оно пылало в ней ярким зеленым огнем. Оно пульсировало побуждая к новым свершениям. Но Беа погружалась в подобие полудремы. Это было сложное решение. - Это древний договор.
Драконьи слова звучали так отдалённо и таинственно, что у лётчика создалось впечатление, будто бы в её голосе произошли едва заметные перемены. Он на мгновение представил какого это, получить силу, защиту, и самое главное – знания драконов. Почему-то первое, что ответило его воображение, на такие вот измышления, было сценой: вид сидящего в старом кимоно монаха, в трудно-проходимой горной местности Страны Восходящего Солнца, (в подобной находился его храм духам загробного мира). В таких местах, редко встретишь людей, а если и встречаешь, они как правило не слишком общительны, потому что все их устремления направлены в глубины самих себя. В бездну внутреннего мира человека. Лётчик подумал о монахах и далёких ламах, в связи с чем изрёк.
- Наверное, такой величайшей чести, даже более великой, чем беседа, - в этот момент, его взгляд впервые устремился к небу, и в них зародилась мечта, но она быстро сменилась смирением, и взор был опущен вниз - удостаивались лишь избранные древние мудрецы.
Он вспомнил жуткий холод присутствия того куэй дзина, который помог ему, вырвав его из вечного самобичевания в храме и открыв для него иной мир. Предполагая, что к этому могут прийти лица традиционно духовные. Руки неспешно опустились «по швам». Решив, что беседа, это уже величайшая честь лично для него, он решил узнать хотя бы на грамм больше.
- Наверное, этот договор положил начало, великим свершениям, известно ли кто первый придумал его?
- Пути выбора никому неведомы. Им может стать любой, если того пожелают оба. - Что до создателей договора. Она помнила по историям, что это было так давно, что успели смениться поколения. - Этот договор сделал много хорошего. Но и много плохого. Этот договор столько крепок и нерушим, что влечет за собой много ответственности.
Сатори посмотрел на Беат со смесью любопытства, удивления и зарёй восходящей надежды. В первые секунды ему было крайне трудно поверить в то, что он услышал, а именно «может стать любой». Как-то это не укладывалось, по началу в его взгляд на мир. С совершенно задумчивым видом, он случайно перевёл свои мысли в слова…
- Это удивительно, но кажется, я начинаю понимать, почему им может стать любой. Вы драконы, достаточно мудры, видя людей насквозь – он поднял палец вверх, - как сегодня ты рассказала про моё имя.
В японце будто бы включился аналитик, стремящийся к знанию, и разбирающий те знания, которые пришли к нему. Всё же до того, как Сатори принял решение умереть за страну и божественного императора Хирохито, он был перспективным и смышлёным молодым человеком. Таковым оставался и по сей день.
- И вы определяете достойного человека таким образом. Но скажи, были ли люди, готовые отказаться от этого? Хотя, - он продолжал рассуждать, - те кто, быть может, не желает ничего, отдаваясь этому миру и своей судьбе в недеянии – тут ему в мысли приходили старинные мудрецы находящие смысл жизни, которые могли бы и отказаться от такого, - или те кому есть что терять, кто не готов жертвовать какой-то иной частью своей жизни – он представил людей, обретших свой смысл жизни в семье и доме, которые бы отказались… от всех этих мыслей, почему-то мгновение грусти коснулось мыслей Сатори и он инстинктивно оборонился от печали – пустотой, к которой вновь и вновь прибегал, в том числе, когда переживал гибель империи.
Припоминая истории рассказанные шаманом, Беа замерла. Отказывались ли от такого? Нет. Не было ни одного случая, когда происходило такое.
- Там где был мой дом. Драконы с рождения выбирали себе человека. А человек их. Был род... который отдавал своих детей. - Она почувствовала его эмоции и с любопытством склонила голову на бок. - Ты думаешь. И твои мысли летят высоко.
Ответ оказался немного проще, чем думал Сатори, он удивился, но понял, что в том мире, где пребывает множество драконов, есть другие, свои люди. Услышав вторую часть фразы, японец смущённо улыбнулся, потому что слова, про мыслительный процесс, прозвучали как-то уж слишком, как он думал не про него.
- Понимаю, - наконец заговорил он кивнув, - всё-таки не многие смогут отказаться от знаний и силы драконов, но разве могут люди осознать всю ответственность, не постигнув того, что предлагает древний договор? Ещё когда я учился в школе, нам говорили про ответственность, сенсей Мицунэ вселил в нас уверенность и твёрдость. И многие пошли служить в армию. Но истинную ценность ответственности, я почувствовал только когда твёрдо решил для себя, что я должен вонзить свой самолёт, наполненный взрывчаткой, в борт корабля гайдзинов.
Кивнув, она дала понять что понимает его слова. Она готова была разделить чувства с существом которого знала всего пару часов.
- Когда договор заключен. Две души связаны воедино. И жизнь, и смерть. Кого-то это опьяняло. - Она говорила медленно. Отрывистыми фразами. Словно давая время для раздумья. Её крылья плотно сложились, а сама Драконица перевернулась на бок.
"Я постигаю эту природу шаг за шагом. И у меня достаточно много времени, чтобы стать полезной даже для Императрицы..."
Вдруг, словно молнией, разум японца пронзила чудная мысль. Он вдруг подумал, а может ли он оказаться достойным для такого рода договора. Но в такое поверить было крайне трудно.
- Ты хочешь заключить договор с императрицей? – Последнее слово, он произнёс с некоторым трепетом, после чего улыбнулся, искренне найдя в драконе, каким бы странным это не казалось, родственную душу, что и вырвалось чуть далее…
- Такая служба превзошла бы какую угодно. Надеюсь, я тоже смогу быть полезным и сослужить службу императрице и стране. – Это он сказал бойко, потому что за время пребывания на Чёрном Троне, трансформация его в патриота Империума, завершилась, а отношение к людям европиоидной внешности, как к варварам-гайдзинам, было лишь остаточным элементом.
Услышав про императрицу, драконица удивленно посмотрела на Сатори. Если конечно чуть разинутую пасть можно было назвать удивлением. А потом она тихо засмеялась и покачала головой.
- Юный Нобунага. Кто допустит до императрицы такое существо как я. К тому же... я не знаю её. Я не видела её. Но тебя видела. - Вставая и расправляя снова крылья, она подняла лапу и коснулась головы юноши.
"Я - Беат. Спрашиваю тебя, сын неба Сатори. Ты станешь моим всадником? Мы будем вместе служить Императрице."
Самурай очень удивился, но тот малый огонёк надежды, что возник в нём, пол разговора назад, разгорелся с новой силой и обратился в костёр радости. Но ей уступила место пустота, так привычно приходящая, когда эмоции лётчика достигали некоторой планки. Он расправил плечи и взялся левой рукой за ножны своего меча, а правой рукой, он осторожно коснулся пальцами шнурка, который скреплял меч с ремнём и потянул за него, поднимая меч перед собой, естественно не доставая лезвие из ножен, он выставил меч перед собой, как когда-то самураи давали клятву, произнёс и Сатори.
- Для меня это будет величайшая честь! Дракон Беат-сама – С этими словами, японец склонил голову.
Черный крылья закрыли обоих образуя кокон. Зеленоватое мерцание сердца дракона заполнило всё пространство. Нити, которые были раньше несвязаны между собой, стали сплетаться в тугой жгут. От сердца к сердцу. Вся накопленная драконом энергия вливалась в Сатори и когда всё закончилось, на его запястье появилась метка дракона свернутого в спираль. Казалось ничего больше не изменилось. Беа медленно села на землю и посмотрела на небо, издавая вибрирующий зов к Матери. И ей вторила вся природа. Вокруг закрутились сорванные осенние листья, лепестки растерзанных роз и едва заметные искорки зеленого свечения.
Японец удивлённо посмотрел на свою ладонь и постепенно осознавал, как удивителен, стал его путь жизни. Он, конечно, и раньше не был обычным, но теперь сплёлся совершенно иными узорами. Японец привязал меч обратно, и поклонился Беат. Уже выпрямившись обратно он снял шлем с повязкой на нём. И посмотрел в небо. Он всё понял, договор был заключён.
- Теперь, мы будем служить империи вместе. И будем полезны! – В его голосе зазвучали нотки уверенности, в чём было воздействие то ли знаний Беат, то ли его общего психологического состояния сейчас.
"Истинно так, Сатори."
Теперь она могла говорить с ним так, не боясь что его сознание изменится. Они могли думать и видеть одно и то же. Теперь они могли учиться многому. В ней оставалось ещё какое-то количество энергии. Но она всё равно погружалась в сон, в котором видела снова весь мир и в то же время оставалась рядом с Сатори.
"Ты можешь попробовать... Просто закрой глаза и почувствуй себя ветром".
Она кружилась рядом с ним легким листиком, неуловимыми искрами росы впитывалась в ткань одежды. Она предложила ему это и сладко потянулась накапливая энергию.
Вновь, Сатори сел в позе лотоса, рядом с драконицей, и закрыл глаза. Чуть в стороне лежал его шлем. «Божественный ветер» попытался оправдать буквально своё имя, или по крайней мере вторую его часть. Свежий воздух вокруг, способствовал в этом, и сознание лётчика теперь осознавало всё больше, а души самурая коснулось, то самое чувство перерождения, которого он так ждал, мечтая переродиться в другом, загробном мире, но никак не мог достигнуть его, теперь же всё было совсем иначе, но столь же умиротворяюще и гармонично.

[Эрик Гримнар]

Россия, Западная Сибирь

Гудение транспортных колец штаба ознаменовало перенос Грея, где он прошел процедуру узнавания, а теперь, оказавшись в сердце владениях Барбары Гвендалайн Пенниворт, он ощущал всем своим естеством Желание. Пускай начальник, пускай Фея, пускай старше его, но такую выходку с явлением - как демона носящий имя – Себастьян, он не собирался прощать. Дракон, выйдя из помещения, теперь иным взглядом смотрел на корпус в котором должно было что-то произойти… Именно произойти, так, что бы у начальника отпала желание шутить в подобном, но при этом не перегибать палку. Он буквально вынюхивал воздух этого места, едва не касался предметов обихода, но в голову приходила лишь одна мысль. Заморозить тут крыло к чертям, и пускай его художество выправляют из-за всплеска не контролируемой маги из-за ряда причин. Но это было скорей ребячеством, и врядли вызвало бы убежденность в его серьезности . Пока ему на глаза не попалась картина. Грей сразу понял, на сколько она стара и идеально вписывалась в этот интерьер. Интуиция кричала, орала! Что если с этой живописью что-то произойдет, тут будет уже не до гармоний
Дракон улыбнулся в улыбке зубастого аллигатора, и выпростал руки из одеяния, и вокруг него заклубилась энергия. Он, буквально ходил по краю, по тончайшей нити, которая за ошибку могла разрубить незадачливого канатоходца. Его вела интуиция Силы, опыт в работе с тонкими энергетическими нитями и банальное чувство мести. Он отдавал себе отчет, что последняя из трех составляющих, было темная субстанция, что это некрасиво, но чуть-чуть её стоило выплеснуться под контролем дракона, а не сама в самый не подходящий момент. Через несколько минут, над картиной висела зубастая белая скульптура дракона, которая почти касалась с четырех сторон краев. Если сравнивать его работу, то это было предупреждением автомобилисту на капоте, которого лежал кирпич обернутой газетой, что бы ни поцарапать дорогую краску.
Он сделал несколько шагов назад и окинув свою работу, посмотрел на камеры слежения и вздохнул.
« Побаловались, и хватит…. Мне еще разрешение у неё просить!» Он вытянул руки вперед, и забрал свою работу и направился к терминалу вбивать заявку.