Бертилия, столичный город Клевур и предместья.

[Джулия Кори]

Но пока развлекались во дворце, в портовой части города вспыхнул пожар. Естественно, вспыхнул он не просто так, это был поджёг, но в такой сумятице на это никто бы не обратил внимания.
Сам пожар и нужен был, только для того, чтобы скрыть отплытие одного корабля. Ну, а коль скоро никто не знал, кто отбыл на корабле и в какую страну, то нужно ли говорить, что план неизвестных удался?
Вообще-то пожаром в порту никого не удивишь. Порой здесь выгорали целые кварталы. Но чаще всего обходилось без жертв, но в этот раз по улице Сент-Мартен было найдено два обгоревших трупа, в которых кто-то сходу признал жену и дочь казнённого десять лет назад графа де Леруа. Что уж тут скажешь? Отмучились страдалицы. Вот только жена и дочь графа находились на отплывшем судне, о чем никто знать не мог. В Клевуре, городе и без того полном тайн, появилась ещё одна тайна, ведь за отбытием четы Леруа стояли очень высокопоставленные люди из другого королевства...

[Эйрис ап Эйлунд]

После пожара, в одной из канав нашли ребенка лет шести. Мальчишка, чьи руки были обожжены и он сжимал в руках женскую шаль. Он пах пожаром, в его глазах застыла боль и что-то слишком взрослое. Кричать ребенок словно бы не мог. А при осмотре оказалось, что и не сможет даже говорить. Не мудрено, ведь погибли то в пожаре его мать и бабка. А чтоб спасти его, девица вытолкнула сына в канаву. Ну каков здесь смысл, он навек калека. Ребенок без настоящего и будущего. Ему всего шесть лет, а он сиротка, таких здесь пруд пруди. И дела здесь до него никому нет.

[Эрик Гримнар]

« Вот бы где НОДу было бы раздолье. Такой ресурс пропадает для них. Вилами греби.» С этой мыслью, даже серий мыслей, приводившие к такому заключению, Эрик делал, осматривая город. Утром, когда он мотался по более богатым кварталам, он не обращал внимание на них, да и не попал он в них, а сейчас.… Иногда до его ушей доносились слова с просьбой подать милостыню, или же женщины предлагали услуги. О, какие тут были женщины! От одного взгляда на них, Эрик чуть было рефлекторно не схватился за оружие, которого у него не было при себе. «Все, вернусь домой, открою аттракцион страха… Я озолочусь от одного вида этих… шлюх.»
Наверное Эрику бы хватило прогулки на сегодня, но его внимание привлек оранжевый отсвет в районе парта и сообразив что это может быть, рванул туда.
-Ничего себе… Вот это полыхает. – Сейчас он находился на одной из высоких крыш, убедившись, что никто не видит, как взрослый мужик умудрился в короткие сроки забраться по строению. « Эту страну нахрапом не взять… Он прогнила… Тут нужно вырезать опухоль методично и без всякого наркоза… Как с НОДистами.» Порт полыхал и он слышал крики тех, кто оказался в капкане огненной стихий и одни высшие силы ведали, сколько трупов может сегодня быть. Повернув голову в сторону дворца местного короля, Эрик отметил, где приблизительно искать очаги этой заразы.

[Sven]

Только Лартан вышел из здания Оперы, как незамедлительно же направился по тому направлению, в котором находился городской порт. На дворе уже стояла ночь, но это не особо тревожило полковника, быть может, сегодня, он вообще не сомкнёт глаз. Свою маску и пояс с кокардой, он занёс домой, благо дом был по дороге, и тут же, он прицепил свой привычный пояс с саблей на боку. Вновь сбежав по лестнице, во внутренний двор, полковник огляделся и подошёл к коню.
- Это я Гарден, не бойся, - в темноте не было видно почти ничего, поэтому полковник вывел коня на мостовую, и закрыл за собой створки входа во внутренний двор его временного дома. Быстро вскочив в седло, он выпрямил спину и величаво оглянулся. Эти улицы, добропорядочных, но бедных граждан Клевура, были пусты, в столь поздний час. Не став задерживаться ни на секунду, он пустил коня рысью по улице, направляясь к портам. Только лишь у самого порта, он заметил угасающий пожар, одного из зданий, благо местные обитатели постарались его затушить. Мельком оглядев пепелище, он не стал задерживаться ни на минуту, всё же картина горящего дома, да и трупов ему была очень хорошо знакома, и не вызывала ничего. Прямо на коне, (естественна переведя Гардена на шаг) полковник проехал по древесному настилу причала и посматривал на названия кораблей. Найдя искомый корабль, его конь чуть ли не взобрался по спущенному трапу. На что живо отреагировал мужчина в изящном костюме, доселе разговаривавший с каким-то из матросов. Он громко крикнул.
- Эй мсье! Куда это вы намылились, позвольте спросить?! – Лартан же прижал коня и тот замер на месте как вкопанный. Полковник молча достал лист бумаги, свёрнутый и поднял его над головой, давая понять, что ему есть, что показать капитану. Тот спустился по трапу и принял протянутый ему лист.
- И что же вы хотите, мсье? – Уже глядя подозрительно на всадника, спросил капитан.
- Ничего, кроме пера, чернил и бумаги, а так же места на корабле, и охраны для моего коня. И всё это прямо сейчас. – Лартана явно не тревожило ночное время суток, потому что он привык по особому относится к времени, и упреждать проблемы заранее. Сергиос сказал любая материальная помощь, и что он может приходить, когда захочет, вот этими-то двумя постулатами и поспешил воспользоваться полковник. Здесь, на борту судна Мораи, в кают-компании он попросил, что бы его не беспокоили. Экипаж явно был иностранный, что ж будет любопытно, как отреагирует их таинственный вожак, направивший его сюда. Впрочем, всё это было неважно, ибо полковник погрузился в письмо, чрезвычайно активно, полный сил будто бы прямо сейчас вокруг него играл военный оркестр, активнейшим образом марал бумагу.
Лартан Керен расписал о необходимости проведения королём революционных, кардинальных реформ, причём как можно быстрее, коль скоро он захочет избежать проблем. Если говорить кратко и тезисно, для начала было предложено:
* В центр реформ, перво-на-перво должны были встать (обще признаваемые для всех клубов) права человека и гражданина, и праве свободы печати расписанные в особом акте, и принятом не только самим королём, но и учреждённым им же всесословным Национальным Собранием собранным с паритетом всех сословий и к классическому видению три-сословия Лартан добавил четвёртое городская буржуазия, таким образом, паритет должен был быть соблюдён, между духовенством, и дворянством с одной стороны, и сельским населением и городской буржуазией с другой, не исключая столкновение интересов и внутри этих равных половин Национального Собрания. Таким образом, провозгласить гражданство жителей Бертилии
* Это же Национальное Собрание должно быть вправе издавать законы, исходя из действительных нужд каждого сословия. Но главное, создать основной закон государства, и объявить равенство всех перед ним.
* Обязать всех и каждого из аристократических и церковных землевладельцев, урезать собственные земли, до необходимого для проживания минимума, который определит король вместе с Национальным Собранием, а остальные земли, распределить между заявившими право, так же в равной степени – необходимой для проживания и деятельности, в области сельского хозяйства, дабы избежать гигантских латифундий, владений, но при этом не подорвать сельскохозяйственную, в большей степени экономику этой страны, и наоборот приумножить её богатства.
* Итак когда начнётся активный процесс законотворчества, строительство в массовом порядке образовательных учреждений, для всех граждан, в том числе лабораторий для научных изысков, при университетах, параллельно с этим появится колоссальное количество недовольных, при чём как со стороны аристократов-роялистов, так и со стороны революционеров. И тут – Эти последние тезисы, были строго конфиденциально для Сергиоса, - следует создать и вооружить Республиканскую Гвардию, с нуля, из отборных профессиональных бойцов, которые станут скелетом будущей армейской реформы, и которые уберегут страну, от тех или иных. При Республиканской Гвардии, набранной под строгим контролем командира, создать сеть военных, образовательных учреждений, для беспризорников. Командование Республиканской Гвардией, до полного завершения реформ в стране, рациональнейшим образом сосредоточить в моих руках, полковника Лартана Керена, с правом реформации армии всей страны, и учреждением для этого должности Военного Консула, при короле и Национальном Собрании. С правом внесения предложений о войне и мире, проведением военных походов и командованием в них, во благо обновлённого государства Бертилия.
Вот тут, полковник явно не поскромничал, и перечитав написанное даже несколько сам себе удивился, мысленно взглянув на себя со стороны. Воистину это было какое-то чуждое видение, любому из лагерей, тот самый нестандартный ход, который Лартан проделывал на полях сражений. Он уже видел наливающиеся кровью лица ожиревших высших придворных аристократов, и так же побагровевшие лица радикалов, но и с теми и другими, во имя гармонии общественного устройства государства, он был готов разделаться организованно, законно и быстро, так как любил исправлять любые проблемы.
Именно этот проект, и следует обеспечить материальными благами, мсье Сергиос, которые вы обещали лишь мне.
Ниже к этим текстам, он из своего маленького, импровизированного блокнота, приложил списки оружейных манофакторий, которые изучил прошлым днём, и где планировалось создание вооружения и обмундирования для солдат, сначала Республиканской Гвардии, а следом и всей империи – о да, именно такой результат и видел необходимым полковник, создание империи с демократическими основами. Потом, ещё чуть ниже, прилагались списки полков королевской армии, из которых Лартан и хотел организовать Гвардию, то были полки, которые он сам хорошо знал, где служили солдаты, ветераны многих войн короля, их он планировал объединить с идеалистами из горожан, в рамках этой новой организации, таким образом, сплавив в горне идеализм и профессионализм (сочленённый неизбежно со строжайшей дисциплиной), ради максимальной оптимизации. Так же, Гвардия планировалась не национальная – на тот случай, что бы в ней могли служить, заслужившие этот великий почёт, представители других народов.
Эта же Гвардия, на первый месяц, должна была заменить королевскую стражу по стране, пока будет набираться новая Национальная Жандармерия, на строжайших принципах выше-указанных прав и свобод.
Любые попытки противостояния этой реформе, законны лишь в рамках прений в Национальном Собрании, в остальных случаях являются преступлением и мятежом. Пока он писал все эти строки, в мыслях полковника, будто бы были военные барабаны, беспрестанно, задавая ритм тому, как его заносило. А ведь и вправду, это мог быть агент короля, или иной страны, и тогда о благе Бертилии не стоило и мечтать, но Лартан был так захвачен всеми этими удивительными событиями, что сейчас, словно в состоянии изменённого сознания, считать, что ему терять нечего. Так вскоре он и уснул, за письменным столом, просто вырубившись, на тактических картах, нарисованных им от руки, с планами рационально взвешенных походов против Изорской Империи, Озокасты, Габштерланда, походов для создания колоний в Хамеритском султанате и Венидерском царстве, перед тем как вырубиться, мысленно он улетел очень далеко, пожалуй несколько дальше положенного.

[Eglenn]

И всё же, тёмное божество ответило весьма уклончиво, но Лартан Керен, был уже почти уверен в правильности своих выводов, хотя и допускал, возможность своей ошибки. Он отвлёкся от Нероса, вновь устремив свой взгляд на "пророчицу".
- И всё же, мы не способны предугадать будущее, мафлёр, сколь бы не бились над этим средневековые алхимики или гадалки из двора чудес, ни когда не узнаешь где рука случая, поможет или низвергнет. Но что-то мне подсказывает, что личность способна завладеть этой дланью, подчинить её себе, пусть если даже ненадолго.


- Мне будущее знать едва ли хочется. Хоть мы его творцы. Прошу простить меня мои милые подруги, и вы, товарищ путник. Надеюсь вы осчастливите позже меня танцем. - Чуть неуверенно поднявшись, она с легкой улыбкой склонилась в поклоне и посмотрела куда-то в зал. Внутри неё кипели строки, которые она невольно заронила в сердца всех бедных во Дворе Чудес. И будучи не глупой девочкой, чтоб скрыть свое волнение, она поспешила покинуть своих подруг. Ей нужно было то, что смогло бы успокоить. Вино, игристые напитки. Смутить себя и затереть свои грехи хотя бы на один из вечеров, по странной случайности она оказалась в том же месте что и девушка которая так ловко обвела вокруг пальца повес.
- О, нежная голубка скрывается от хищных ястребов. Вы так милы, я как-то не подумала что волосы можно уложить иначе. - Такой ироничный момент с прическами. Ведь Беатрис для них была столь необычна. Игнорирование дворцовых норм в одежде и напудренных париках...
- Вы тоже очаровательны. Так выпьем же за то, что мы скрываемся от надоедливых мужчин.
Из под двуликой маски послышался приглушенный смешок. Забавная точка зрения, но рука судьбы подвластна лишь не многим и никому из присутствующих здесь. Но всё же некоторых из них можно назвать отмеченными судьбой. Начался танец, но Аристиду было не до того. Проводив взглядом королеву он склонился к уху Лартана.
- Я же говорил, что мы можем встретится где угодно.
По-прежнему со снисходящей улыбкой, полковник Керен проводил взглядом ушедшую пророчицу, ибо слово которое она использовала, было более чем далеко от слова "гражданин", которым представился он. Слова же здесь случайными не были, и потому в душе своей, он изумился, предположив, что только что имел общение с единомышленницей. Лёгкая тоска отблеском отразилась в его чёрных глазах, после чего он прислушался к словам "Тёмного языческого божества". Опустив взгляд, и подняв его уже в направлении оного собеседника, полковник еле заметно кивнул.
- Так догадки мои были верны, - это он сказал еле слышно, в столь шумной обстановке, - это вы... - Далее чуть громче, уже достигая нормы. - Вы были правы о неожиданностях, друг мой.
В глазах полковника отразился блеск, при воспоминании о тех данных, которые передал Сергиос в ту ночь. С тех пор, сам Лартан проделал не маленькую работу, по созданию теоретической базы, для воплощения этих идей, но сейчас было не то место, где он мог бы обрушиться на Сергиоса со своим букетом восхищений, столь простыми и гениальными идеями.

[Eglenn]

Тем временем, на некотором отдалении, от загадочной леди Бертилии, и её милой подруги, полковник пристально посмотрел в те решётки, за которыми скрывались глаза его собеседника. Впервые пожалуй, его улыбка сошла с лица. Он уже не удивлялся информированности этого человека, как той ночью.
- Боюсь, друг мой, даже ваш гений, не способен вразумить всего одного человека. Вы хоть представляете себе... - В этот момент подошла дама, как оказалось спутница его нынешнего собеседника. Сделав лёгкий поклон, он всё же продолжил.
- Сколько всего нужно позволить сделать тем, кому не позволено ничего. Сколько конструкций и связей нужно встроить, что бы механизм, коий несомненно представляет из себя общество и страна, заработал... иначе - последнее слово, он сказал сквозь паузу, что сглаживая, по той причине, что это было не место для громких слов.
- Заработал более рационально и стабильно. А даже если и вразумлён будет лишь один человек, сколь многих придётся потом вразумлять ему, тех кто не слишком заинтересован в изменениях к величию, как вы говорите. - Он вновь сложил руки за спиной, и в голову начали приходить мысли о том, что он тут уже несколько задержался. Бегло оглядевшись, он осмотрел как искренне и просто веселятся его друзья. Воистину, они всё же были той элитой, которая могла себе позволить подобные расслабления, между многочисленными часами умственного труда.
Аристид извлёк из складок одеяния небольшую карточку и перьевую ручку. Быстро набросав адрес, он вручил кусок жесткой бумаги Лартану.
- В таком случае, мы постараемся сделать так, что бы к вашему мнению прислушались. На указанной пристани стоит мой корабль, передайте записку капитану и сможете получить любую материальную помощь для ваших начинаниях. В разумных пределах разумеется. А так же можете сообщить ему имена тех ваших "друзей" в благородстве помыслов которых вы сомневаетесь. - "Божество" слегка поклонилось. - Разумеется, можете приходить туда в любое время.




Тем временем начался очередной веселый танец; один из кавалеров , условно-знакомых Аделите, извинившись перед компанией, пригласил ее - и увлек за собою в череду танцующих. Несколько минут этого веселья, совершенно не сообразного с королевским достоинством... Аделита высматривала в толпе Анжоль; и когда оркестр умолк - ускользнула от своего кавалера и подхватила подругу под руку. Веселая улыбка на лице , как ни в чем не бывало.
- Аланж, милая моя, вы очень обижаете меня, если допускаете, что я могу поверить гнусностям о вас... видит свет, я давно вас знаю, как и то, что на низость вы неспособны. Вам нет смысла от меня таиться....

Беатрис и Анжоль тихо разговаривали, когда королева перехватила подругу и утянула её за собой. А потому "пастушка" отыскав своё "божество" направилась к нему и остановилась в полушаге.

Слова Аделиты тронули девушку и она улыбнулась. Ах, если бы королева знала что тревожило её на самом деле.
- Мне так приятно, что вы верите в свою простушку . Я не таюсь от вас. - Закружив подругу в танце, она тепло засмеялась. Она скрывала своё волнение за тем, что обычно терзало сердца молодых девушек. - Та маска, она тревожит мое сердце. Волнение охватывает меня.

- Вы об этом черном военном? Скоро мы узнаем, кто он, не сомневайтесь. Видно, он не умеет маскироваться и плести интриги. Однако его друг куда загадочней.
- Интриги? - Чуть повернув свою голову и удивленно посмотрев на мужчину, Анжоль закрыла часть лица веером. - Не думаю, что он замешан в каких-то интригах.
И если даже был, то не меньше неё самой.
- Милая Аланж... я видела, как взволновались вы при моих словах об этом подметном письме и обратили свой взор на черного красавца, чтобы скрыть волнение. Я догадываюсь, кто стоит за этой клеветой - наверняка это тетушки, сестрички моего дражайшего супруга, ищут, как отомстить мне, что не приближаю их к себе, у них широкие связи и большой опыт в этой низости... Если этот удар против вас не достигнет цели, они обратятся против вашей семьи, и такие же письма лягут на стол моему супругу, а тот легковерен...

Вздыхая и качая головой, Анжоль лишь слабо улыбнулась. Так много сделала она за те дни, что должна была находиться при королеве. А вместо этого блуждая по улочкам, одетая в мужчину и перемазанная в саже, она была увы, совсем не собой.

- Всё это домыслы глупых дам у которых нет мозгов подумать шире. Моя семья совсем забыла эту роскошь и едва ли может себе позволить выйти в свет. - Вздыхая на полуслове, её семья и без того жила в отдалении, а прятаться всё дальше от дворца она не видела смысла. - Есть много дам которые являясь перед вами во дворце за спиной проводят отвратные для церкви мессы. Король не верит в слова о них, но с легкостью поверить в клевету на бедную меня. Но оставим это. Ведь у нас же маскарад. Вы Леди Бертилия, я же леди Ветер.
Она успокаивала подругу как могла, но как закрыть глаза той кто хочет видеть всё, но обращает внимание лишь на поверхность. Раскрыть себя? Тогда придется им бежать. Скрываться ото всех и ждать когда минуют беды.
- Давай же веселиться, милая Арди.

[Eglenn]

- Милые подруги так заняты собой. Все вокруг плетут свои паутины слов, что снова кружится голова. Мне приятно видеть вашего друга, месье... - Склонив в почтении голову, Беатрис взглянула на всеми оставленную Мари. Но и она сидела в своих размышлениях о муже который явно развлекался в эту ночь игрой в карты.

Глаза юной королевы расширились при словах о мессах - такого она не ожидала. Черные мессы?! Такое делают, чтобы колдовством испросить у дьявола выгод, и о мессах этих ходили страшноватые слухи - что там в жертву приносят детей, пьют их кровь; конечно, все это могло быть выдумками, да наверняка и было, и в помощь сатаны и темных сил Аделита не верила - если темные силы и существовали, с чего им служить земным злодеям, словно слугам, купленным за деньги? Но со скучающих дам станется устроить и такое, чтобы пощекотать себе нервы. Ведь были же модны всякие вызовы духов.
- Вы должны мне рассказать об этом подробнее, милая Анжоль... - от удивления она даже назвала ее настоящим именем, хоть и совсем тихо.
- Могу ли я вам говорить о безобразиях таких... - Как не прискорбно но часто из Двора Чудес пропадали дети. Младенцы в основном. О, сколько плача поднималось в такие моменты. И разыскать и узнать о том, кто сделал такое действо было невозможно. Даже король нищих был бессилен. - Я не могу без доказательств чернить особу которая творит бесчинства. Как только время придет, я обещаю что всё вам расскажу.
Что до того, как стали быстро распространяться листы с памфелетом. За последнее время их было так много, что внутри девушки вскипела злость.

Уже и сейчас, Лартан Керен считал что он способен более спокойно выслушивать этого загадочного гения, пришедшего словно из ниоткуда, в отличии от той ночи первой встречи. И считал, что теперь-то он его удивить уже не сможет, как к примеру своим внезапным появлением. Но как сильно ошибался полковник, именно эта мысль пронзила его разум подобно внезапной молнии, в бездождливую погоду. Всё что он говорил было не мыслимо, совершенно не мыслимо. Но всё же, за этим стоял и большой риск, поэтому быстро обдумав всё в своей голове, он решил положить на алтарь вероятности лишь свою голову, не рискуя головами своих друзей. Ведь кто знает, если это шпион короля, то рассказав ему свои мысли, Лартан подведёт к эшафоту лишь себя, если же он начнёт раскрывать своих, достаточно условных друзей (настоящие друзья-то у него были, но далеко не здесь, и были это: столь же храбрые и волевые, харизматичные и весёлые офицеры низшего командного состава и унтерофицеры, с которыми он сталкивался по долгу службы, некоторые даже не были обедневшими дворянами, так например Мельрон - сын трактирщика). Впрочем эти друзья, настоящие друзья, были сейчас далеко. Лартан принял из рук человека бумагу, стараясь уловить взором технологический секрет его пера, а именно сохранения чернил в не разлитом состоянии, после чего он сделал шаг назад, и вновь улыбнулся своей лёгкой, непринуждённой улыбкой, развернулся и зашагал прочь.
Собственно публицисты и не заметили его ухода, потому что были заняты другим, они раздавали между собой в толпе листы с памфлетами, на Её Величество, дабы отчасти развлечь друг друга, от лица одной ячейки, в сторону других, на этом вечере. Коротенький памфлет, умещающийся на одном листе, высмеивал чужеземную королеву, в особенности те стереотипы, которые слухами распространялись в народе. И вот уже в разных частях зала, дамы и господа, в том числе с кокардами засмеялись.
Еще одну стопку листков кинули с верхней галереи - так, что и не заметишь, кто именно кинул. Бумажки падали на танцующих, один даже попал на канделябр и огненной птичкой скользнул вниз, едва не поджегши прическу какой-то дамы - слава Богу, тут же затоптали. Аделита поймала листок, пробежала глазами... и на этот раз уже ее щеки начал покрывать румянец. Но все же самообладания ей было не занимать - вся придворная жизнь , по сути, состояла из лицемерия: улыбаться тем, кто тебя ненавидит, ничем не показывать свою неприязнь...
- Но ведь это неправда! - вырвалось у нее. - Ах, простите, милая подруга... Что здесь пишут про... королеву? Да, она любит принарядиться... но причем тут народ?.. И вот это, вот это, про любовников... О боже, распускать такую низость!..
Беатрис ловя листок, едва ли прочитала написанное полностью и тут же скомкав утопила всё в бокале с игристым напитком. Взгляд Мари же был красноречив. Разрывая бумагу на кусочки, она швырнула обрывки себе под ноги и как ни в чем не бывало принялась допивать вино.
- Ужасно. И всё это варится в своём меду с огромной ложкой дегтя.

[Eglenn]

***
- Народ стесняют господа, которым нет дела до того кто находиться ниже. А королева и король едва ли знают об этом. - Стараясь подбираться слова, Анжоль смотрела в сторону выхода. Всё это торжество могло длиться так долго, а где-то там, в темноте мерцали всполохи пожара. Конечно ни для кого это не было неожиданностью. Девушка и знать не знала обо всём. И даже о том какой кавардак при этом происходил во Дворе Чудес.
Аделита уже пришла в себя - и на губах ее вновь расцвела улыбка, хотя румянец выдавал ее смущение, да и взгляд, обычно беззаботный, загорелся, но это лишь придавало ей привлекательности.
- Что же! Раз уж представился случай - отчего бы все не выведать самой?
Что раздавали листочки те самые кавалеры с трехцветными знаками - она приметила, как и то, что не все из них чурались дамского общества, а кое-кто из "трехцветных", не пренебрегших вином, был довольно близко, и кидал взгляды на двух девушек без кавалеров. Словно невзначай, глядя как будто совсем не на него, а кда-то поверх голов, Аделита пересеклась с ним взглядом, одарила смущенной улыбкой... и вдруг , повернувшись так, что кто-то из парочек слегка задел ее - уронила веер. Это был вполне известный способ кокетства - дать кавалеру возможность поднять веер, услужить даме, повод завязать знакомство - но исполнила его Аделита виртуозно, совершенно естественно.
Привлечённый юной прелестницей, граф Марсуа, в своём дорогом костюме, подпоясанный трёхцветным поясом-хамериткой, поспешил поднять веер дамы, и подойти к ней.
- О милая незнакомка, мне кажется вы обронили, - он подошёл к ней вплотную, а за маской таились блестящие от не болшого количество выпитого вина, и большого количества вожделения, что сказывалось и на коварной улыбке.
- Позвольте представиться, Маск-Бомаже - Он игриво перескочил с ноги на ногу разведя руками.
- О, благодарю вас, вы так любезны, - выражение в глазах юноши было прекрасно знакомо Аделите. - Здесь прекрасное вино, оно вскружило мне голову, и я стала так неуклюжа!..
Анжоль, знакомая с таким вот типом людей, как этот Бомаже едва сдержалась чтобы звонко не захохотать. Его друзья, были не менее пьяны и быстро подтянулись к двум леди, одна из которых, будучи девушкой без границ в этике, уткнула веером в грудь человека и лукаво улыбнулась.
- Вы, сударь так беспечны. Три цвета, кокарда... прекрасный вечер для того чтоб с головой полной вина, свести с ума двух девушек.
- Моя любезность не более чем просто помощь. Здесь нет дам краше вас. - Глядя только лишь на "Арди", Бомаже едва ли замечал, как рядом оказались два верных друга. И одного уже успела заарканить Анжоль.
- Вы уже видели?.. - "Арди" показала листок. - Это изумительно... у кого-то такой литературный талант! Особенно это место: "пусть мажут маслом колбасу!" - и королева залилась звонким хохотом - нарочито так, как никогда не позволяли себе дамы высшего света. - Неужто и впрямь она так и сказала? Маслом колбасу!..

То что ответил Анжоль юноша в маске, так и осталось их тайной. Со стороны казалось это была просто милая беседа двух друзей. Как и то, кто посещал её во один из ранних утренних часов. Все эти письма от господ с предложением о замужестве. Ведь не смотря на бедность, её семья владела некоторыми землями, которые вполне могли бы заслужить должную службу. Не смотря на то, что вокруг был маскарад, в таком вот тесном контакте узнать друг друга было не сложно.
- Должны вы быть осторожны, месье. И ваши друзья. - И он увлек её в танце, легком, непринужденном, всё дальше уходя от "Адри" и её новых воздыхателей. А те уже смеялись вместе с ней. Надо чужестранной королевой.
- Такие вещи редко врут. Народ, увы, озлоблен, он голодает, тогда как чужестранка решила что весь мир у её ног. Вы только бы представили себе, как неосторожна она бывает порой.
- О, мне иногда приходилось бывать при дворе... - лукавая улыбка камеристки, что притворяется знатной дамой - эта роль королеве была отлично знакома, ведь она исполняла ее в своем домашнем театре. - Эти придворные дамы такое вытворяют, сударь! А едят все больше пирожные, честное слово, не вру...
Юноша лишь покачал головой и снова улыбнулся. Его друзья наперебой заговорили о том как несчастны люди. По большей части говорили о себе, едва ли помня что голод коснулся не только среднюю прослойку, но и тех, чьи силы уходили в труде за маленькую кроху хлеба. Да даже слуги при домах людей питались лучше.

Аристид приблизился к Беатрис и в лёгком поклоне прошептал ей на ухо.
- Я оставлю вас ненадолго. Нужно завязать одно знакомство, пока есть возможность.
И с этими словами "Двуликий Бог" направился к королеве. И поклонившись протянул ей руку.
- Не желаете подарить "Богу" танец, Арди?
Королева слушала молодежь, иногда ахая - чуть преувеличенно, в соответствии с ролью камеристки, но непритворно: доселе подобного она не знала, и в глубине ее души зрело возмущение - почему никто, никто из придворных и словом не обмолвился ей об этом?
- Прошу прощения, друзья, я оставлю вас ненадолго - непременно вернусь, таких искренних кавалеров нынче редко встретишь...
Закружившись в танце с королевой, Арестид оглядывался по сторонам убеждаясь что никто их не слышит. Стоило немного приоткрыть карты. Он говорил едва шепотом, но слова были отчетливо слышны.

- Когда вы читали эту бездарную макулатуру, ваше сердце начало биться чаще. Оскорбляться конечно не нужно, но внимание обратить стоит. Не так ли?
- Вы наблюдательны, сударь... Мне не стоило пренебрегать пудрой, вы бы тогда не заметили мой румянец.
- Здесь такое освещение, что никто ваш румянец не заметил бы. Но я бы на вашем месте вел себя осторожнее учитывая настроения в народе.
- Кто вы, сударь, и что вам до моей безопасности?.. В народной еде я не слишком разбираюсь, но зато знаю все, что делают лучшие ткачи мира. Такой ткани, как у вас на плаще, я не видела никогда. Ваши намеки о звездах... Вы что же, явились с небес, как посланник господень? - в иронии девушки была и нотка тревоги: не нужно было анализаторов интонаций, чтобы понять - тайна происхождения этого кавалера ее и впрямь взволновала.
Следующие слова прозвучали многоголосым шепотом прямо в голове. "Вы весьма проницательны, Аделита"
- Скажи вы такое кому-нибудь, вам просто не поверят. Вернее поверит лишь один аббат. Но это не принесёт ни вам, ни вашей стране никаких выгод.
- О, боже! -вслух воскликнула девушка, едва удержавшись, чтобы не отшатнуться. - Как вы это делаете?!
- Не поднимайте крик. - Сказал Аристид одновременно не выпуская звук дальше полуметра от лица Аделиты. - Внимание в этом месте не нужно ни вам, ни мне.
- Прошу извинить мои чувства... Не каждый день встречаешь людей, умеющих вот так беззвучно говорить. Вы хотите сказать, что связаны с этими... небесными птицами аббата?
– Это так, но об этом можете сказать только ему. И он тоже не должен распространяться. Это условие сотрудничества.
- Танец скоро закончится, я должна возвратиться к тем кавалерам... чем вы докажете столь удивительное притязание?
- Вы сильно рискуете прося явных доказательств. Но пожалуй пойду вам на встречу. Завтра вы встретитесь с аббатом и он поведает вам о том, как черные точки водили хоровод на лунном диске. Этого вам хватит? Если да, то в дальнейшем чудеса будут происходить и здесь.
Аделита кивнула, улыбка не исчезала с ее лица, но веселость пропала, осталась только игра.
- Хватит, но меня пугают перемены... обычно они не к добру. Где искать вас в дальнейшем, господин языческий бог?
– Считайте что мы везде. Я найду вас едва вы убедитесь в искренности моих слов. Так что советую говорить с аббатом без свидетелей.

Очередной танец закончился, и Аделита возвратилась к прежним кавалерам. Сердце ее билось куда сильнее, чем можно было себе позволить.
Разговор о зарвавшейся знати, о расточительстве двора, о бедности страны - продолжался еще долго; кавалеры видели, что девушку, по-видимому, камеристку одной из придворных дам, живущей вдалеке от города и не знающей городских бед, это в самом деле взволновало. Что ж, почему бы не быть такой простушке с добрым сердцем?

[Eglenn]

***
- Давай сбежим.
- Невозможно. Тебе известно.
И этот разговор продлился бы куда дольше, если бы не сама Анжоль. Она, изобразив терзания души, ускользнула из объятий и направилась стремительно к выходу.
Еще немного , и убежала бы - но ее перехватила Аделита и увлекла в сторону.
- Милая Анжоль, простите, мне надо сказать вам нечто очень, очень важное...
- Я остаюсь в Клевуре, в Годорском дворце. Тайно. Для всего двора, кроме короля и леди Латаны, я уеду на море лечить расстроенные нервы. Отошлю туда кареты с мебелью, с нарядами и париками, как если б уехала в самом деле, в Клевур возьму лишь самое необходимое и только самых доверенных слуг. Весь этот кошмар, что я здесь услыхала... Милая моя, ведь король _действительно_ не знает!...
Леди Латана была подругой детства королевы, по рождению принадлежавшей к высшей знати - она была герцогиней, и могла бы составить хорошую партию любому из принцев крови, но пока судьба берегла ее от политического брака. Немного взбалмошная, склонная к авантюрам и удовольствиям, как и Аделита, она была девушкой отнюдь не жестокосердной, какими изображали в памфлетах придворных дам. Более близкой подруги у королевы, пожалуй, не было.

Так бесцеремонно остановить Анжоль могла лишь королева. И потому Анжоль кротко улыбнулась, вслушиваясь в те слова, что говорила ей Аделита. Выходит, в эту тайну будут посвящены лишь трое. И трое эти - два лица влиятельных и она, простушка из Левлит. Забавное стечение обстоятельств, и девушка, прикусив губу вздохнула.
- Я не скажу даже Мари. Ей знать не следует, всё же её муж человек не последний... Я буду хранить вашу тайну. - Короткий поцелуй со всей нежностью и теплотой. Она и правда любила королеву. Но ещё больше Анжоль любила Бертилию. И таковой она оставить её не могла. Слишком далеко всё заходило. Склонив почтительно голову и помахав игриво "Мире", Левлитская простушка, повторно обняв королеву направилась на выход.

[Eglenn]

Осуществлять свой план Аделита прнялась без промедления - как всегда осуществляла свои задумки, какими бы эксцентричными они ни были.

Карета ее отъехала от здания Оперы, еще когда маскарад не завершился, и по пустынным темным улицам направилась к Годорскому Дворцу, резиденции королей в Клевуре, где коронованных обитателей не видели очень давно - король с королевой останавливались там лишь во время своих официальных торжественных въездов в столицу. Дворец этот находился в богатой части города, конечно, был отделен от города охраняемой оградой, но в целом, по сравнению с вызывающей роскошью громады основной резиденции, был зданием скромным. Зарево пожара Аделита видела из окна кареты... но стены домов мешали разглядеть все как следует и вообще понять, что это такое; от дворцовой площади, однако, уже ничего не было видно, здесь все оставалось в покое.
Слуги дворца пришли в ужас от неожиданного визита королевы - к счастью, их было немного, и строго-настрого девушка велела всем молчать о ее пребывании здесь. В залах дворца сейчас было прохладно, пусто и неуютно, но, к счастью, не настолько холодно, чтобы не заснуть в кровати, непомерно огромной для одного человека, помещавшейся в комнате, где стены были изукрашены ковровой отделкой и покрыты позолотой. Однако котлы с водой на кухне топились всегда, вода подавалась по хитро устроенным трубам в купальню - изобретение, воистину облегчавшее жизнь - и Аделита ограничилась лишь тем, что приняла ванну, велев приготовить ей наутро легкий завтрак и платье, в какое одеваются горожанки Клевура - зажиточные, но не богачки, что-нибудь милое, но поскромнее. Карета... что ж, карета обслуги вполне подойдет, чтобы незамеченной уехать из дворца...

Ах, как же хорошо засыпать, не видя вокруг, за балдахином, ненавистных , надоевших, приторных лиц знати, готовой съесть друг друга за право подавать королеве ночную сорочку!

Карета же, в которой королева явилась сюда, отправилась в загородный дворец, вернее, в особнячок королевы. С девушкой остались несколько верных слуг, охранявших ее безопасность, тех, что сопровождали ее на маскарад. Лишь один из них уехал за город в качестве курьера, чтобы сообщить, что к королеве должны приехать ее доверенные люди - горничная, камеристка и несколько слуг, составлявших самый близкий круг прислуги; никому больше велено было не говорить о том, куда на самом деле удалилась королева. Никаких перевозок мебели в Клевур, никакой свиты, никаких парадных карет, ничего, что может продемонстрировать всему двору (и прочим любопытствующим), где она находится. Королева устала от превратностей света и удалилась на отдых, к морскому побережью, чтобы подлечить расстроенные нервы. Нет, она вовсе не больна, просто хочет отдохнуть и насладиться природой. Мебель, мелочи, парики, весь парадный выезд - все отправить в особняк на побережье, таким же образом, как при обычной поездке коронованной особы.

Но долго Аделита не могла заснуть, лежа в мягчайшей кровати под узорными одеялами, под закрытым балдахином из драгоценной ткани. Не выходили из ума те слова памфлета - бумажку она сохранила - где говорилось о людях, умирающих с голода, и о жестоких, глупых и циничных словах, которые якобы она сказала - о пресловутой колбасе и масле. Она-то думала, что ее любят в народе - так радостно ее встречали каждый раз во время выездов; ведь она видела толпы людей, кричащих - да здравствует королева! А оказывается, ее ненавидят, как тупое чудовище, как виновницу несчастий, бед и страданий! И никто из придворных, ни словом, ни намеком не обмолвился об этом! Как же быть?.. Как поступить?.. Что делать?.. Нечего и думать, чтобы узнать все издали, чтобы делать так, как подобает коронованной особе по дворцовым ритуалам. Спроси она министров - ей будут лгать, будут приукрашивать; попробует явиться в город - скажут, немыслимо без парадного въезда, за нею увяжутся десятки карет высшей знати, перед ее выездом будут бежать герольды, на стенах домов развешают ковры и цветы... Иначе - нельзя! Достоинство ста поколений предков окажется оскорбленным! Запрут в этом самом дворце, как птичку в клетке, отгородят рядами гвардейцев, и все, чем закончится. А то еще - мелькнула страшная в достоверности мысль - заплатят людям вдоль дорог, чтобы кричали ей "виват" во время парадного въезда!..

Нет, все это не годится. Нужно действовать решительно, как когда-то поступали ее предки-короли, среди которых были и женщины, своим мужеством спасавшие народ. Разве пошли бы они на поводу у чопорных дам?.. Разве боялись бы мнения света?.. В ее жилах - та же кровь!.. - такие мысли роились в голове этой девушки, еще никогда не знавшей подлинной жизни.

Наконец усталость и выпитое вино взяли свое - и Аделита сама не заметила, как соскользнула в сон.